Онлайн
Григор Шилтян – это известный итальянский художник Gregorio Sciltian. Его произведения находятся во многих музеях Италии и других стран Европы (например, в Музее современного искусства в Париже и в Королевском музее в Брюсселе), но подавляющее большинство его творческого наследия хранится в частных собраниях, поскольку на протяжении десятилетий Шилтян был очень востребованным портретистом – в том числе официальным портретистом семьи князя Монако Рене III.
Художник в своей мастерской
Шилтян много работал и по заказу Ватикана, и для церквей Италии. Например, для баптистерия римской Базилики Непорочного сердца Девы Марии (Basilica del Cuore Immacolato di Maria) он выполнил (в 1960–1962 гг.) цикл из девяти полотен на сюжет «Крещение Христа». Кроме того, Шилтян был популярным художником театра – опера Сергея Прокофьева «Война и мир» до сих пор идет в Италии в его декорациях, а также книжным иллюстратором – например, в 1968 г. он оформил итальянское издание «Анны Карениной» Льва Толстого.
Григора (в последствии также Григорий, Георгий и Грегорио) Шилтян (Шлдян) родился 20 августа 1900 г. в Нахичевани-на-Дону, в армянской семье, его отец – адвокат и нотариус – имел практику в этом городе.
Григор Шилтян с отцом Ованнесом
«Мой дед по отцу прибыл в Нахичевань из Турции в 1820 г. Он прославился тем, что первым в городе стал носить перчатки. Отец рано осиротел, почему был отправлен на учебу в Москву, в Лазаревский институт, при котором действовал и Институт восточных языков, известный во всем мире. Здесь взращивали дипломатов и ученых. Поскольку мой отец был беден, дипломатическая карьера была не для него. По окончании Лазаревского института он поступил на юридический факультет Московского университета. Окончив полный курс, отец возвратился в родной город, где открыл адвокатскую практику, а впоследствии стал исполнять и обязанности нотариуса», – писал художник в своей автобиографии.
Мать художника была из семьи крупных нахичеванских промышленников Мелконовых-Езековых. «Семья моей матери, – вспоминает Шилтян в своих мемуарах, – была, наоборот, очень богата. Несколько поколений этой семьи успешно занималось выделкой кож, в их собственности был целый остров посреди донского русла, где работала фабрика, построенная еще моим прадедом, на которой в начале ХХ в. было занято более трех тысяч работников. По семейной традиции, мальчиков отправляли за границу учиться коммерции и бухгалтерии. Трое моих дядей немало лет прожили один в Лондоне, другой в Бремене, а третий в Вене. Моя же мать и ее сестры обучались в Москве, в известном французском колледже Де Мюшель. Когда я родился, моего деда уже не было в живых, и главой семьи была бабушка. Ее большой дом в тридцать комнат ... считался в Нахичевани самым богатым и самым гостеприимным, там устраивались настоящие пиры. Однажды у бабушки гостил и патриарх всех армян Католикос Измирян, когда возвращался из Петербурга, где представлялся Государю. Он держал речь с нашего балкона перед толпой, заполнившей всю площадь, и я как сейчас помню этого величавого старика с белоснежной бородой, который поднимался на верхний этаж, опираясь на мое плечо. Мне было тогда шесть лет».
В 1907 г. семилетний Гриша поступил в ростовскую гимназию Степанова, однако учеба не сильно интересовала его, поскольку «отвлекала» от любимых игр и самостоятельных занятий рисованием. В 1913 г. юноша совершает вдвоем с отцом увлекательную поездку по Германии, где посещает музеи и галереи Берлина, Кельна и Висбадена. В 1914 г. семья отправляет Григора на учебу в Москву. Отказавшись от Лазаревского института с его суровой дисциплиной, он посещает – до 1915 г. включительно – классическую гимназию Адольфа.
Однако главным его времяпровождением является осмотр города, его музеев и выставок, собраний коллекционеров Щукина и Морозова, где он впервые видит произведения европейских авангардистов. С началом войны в Россию вернулись из Парижа и русские их последователи Марк Шагал, Н. Альтман, П. Кончаловский, где благодаря статьям Якова Тугенхольда сразу оказались в центре внимания публики и критики.
«Когда, через несколько лет, – вспоминал Шилтян, – я снова увидел результаты авангардизма в Париже, я нашел этот стиль уже не передовым, но весьма обуржуазившимся: в каждом доме, в каждой псевдоинтеллектуальной гостиной висели по стенам кубисты, фовисты, Хуан Грис, Брак, считавшиеся художниками для самой утонченной среды. Более всего ценилась, однако, материальная ценность, а не смелость идей, и более ценился тот, кому удавалось подписать контракт с Полем Розенбергом и ему подобными модными дельцами от искусства. Поэтому лучшими, даже гениальными, были там удачно раскрученные Матисс и Пикассо, стоившие дороже других. Сегодня, 50 лет спустя, эти авангардисты кажутся мне скорее биржевыми маклерами, устроенными и самодовольными, но при этом очень агрессивными по отношению ко всякому, кто посмеет усомниться в их «академизме»».
Неожиданная смерть отца в 1915 г. принуждает Шилтяна вернуться в родной город. Посещая гимназию Зайцева, он продолжает заниматься тем, что влечет его больше всего: осваивает секреты живописной техники и берет частные уроки у художника Акима Карповича Ованесова, уроки, живое воспоминание о которых включил потом в свою автобиографическую книгу.
В том же году, в 15-летнем возрасте, Шилтян впервые выставляет свои работы, причем на главной художественной площадке своего региона – на сезонной выставке Ростовско-Нахичеванского общества изящных искусств.
Первые выставки проводились в Ростове в клубе приказчиков, здании городской библиотеки и музея, а также в особняке купцов Мелконовых- Езековых. В выставках принимали участие такие донские мастера, как Крылов, Дубовской, Греков, Сарьян, Арцатбанян, Агаджанян. Приглашались к участию в донских вернисажах и столичные – московские и петербургские – живописцы. Выставлялись работы Коровина, Левитана, Верещагина, Куинджи. Для «привития вкуса и понятия изящных искусств» ростовские ценители живописи выписывали и выставляли затем для общественного просмотра работы одесских, киевских, парижских, варшавских, лондонских, берлинских, итальянских живописцев. Отчеты о ростовских выставках регулярно публиковались в петербургских и московских газетах. Всего их было проведено восемь. Последняя проходила в разгар гражданской войны. Навеянные (по собственному признанию художника) работами Обри Бердслея, шесть рисунков и акварелей юного Шилтяна, выставленные в 1915 г., были куплены все «по 25 рублей за штуку».
Из Москвы Шилтян привозит и увлечение кубизмом, которому отдает дань в нескольких работах. В эти годы будущий художник – увлеченный Оскаром Уайльдом юный денди («мы с другом были признаны самыми элегантными юношами Ростова»), основатель «Кружка увядших фиалок», члены которого играют в рулетку, но и не пропускают ни одного спектакля донских гастролей итальянской оперы.
В 1918 г., в разгар гражданской войны, Шилтян бежит из России – бесконечные смены власти и постоянные облавы грозили юноше призывного возраста неминуемой гибелью. Он намеревался достичь Италии, стать профессиональным художником и увидеть все музеи мира. Но путь оказался долог и тернист, а его жизнь не раз подвергалась опасности.
Григор Шилтян. Леонардеска
Продолжение следует…
