Онлайн
Многие известные художники, как только у них появлялись средства на собственный дом, с азартом строили чертежи, рисовали эскизы интерьеров и даже собственными руками делали мебель. В первой части публикации было рассказано о домах четырех знаменитых художников, которые они сами спроектировали. Сегодня продолжим список.
Вилла Фернана Кнопфа в Брюсселе
Дом, который спроектировал для себя в начале 1900-х годов художник-символист Фернан Кнопф, нередко озадачивал идущих мимо прохожих. «Что это, часовня?» — спрашивали одни. «Похоже на святилище, возведённое каким-то чудаком», — предполагали другие. А искусствоведы называли виллу Кнопфа одним из его наиболее выдающихся произведений.
Высокое строение с утонченными и удлинёнными пропорциями (совсем как пропорции женщин на его картинах) Кнопф возвёл по собственным чертежам. Дом находился в Брюсселе, посреди великолепного розария на окраине Буа-де-ла-Камбр. Но своими линиями он смутно напоминал Брюгге — город раннего детства художника. В своей графике Кнопф изображал Брюгге туманным и загадочным городом снов, он мечтал и одновременно панически боялся однажды туда вернуться. Когда ему всё же представился случай побывать в Брюгге проездом, в продолжение всей дороги он так и не вышел из кареты и не снял с глаз изготовленных по специальному заказу темных очков, совершенно непроницаемых.
Фернан Кнопф. Башня у озера в Брюгге. Гравюра, 1904г
Кнопф вообще был, с обывательской точки зрения, странен — и это полностью отразилось в его доме-храме. Идеалом Кнопфа была отстранённая, недоступно-прекрасная и несколько андрогинная женщина. Такая, как его младшая сестра Маргарита, которую Кнопф много раз писал и в которую, как говорили, был совсем не по-братски влюблён. Когда Маргарита, выйдя замуж, уехала, художнику пришлось искать других моделей.
Фернан Кнопф, 1900-ые
Кнопф не любил работать с натуры. Он фотографировал моделей и отправлял их восвояси, чтобы писать портреты с фотографий. Он не переносил рядом с собой человеческого присутствия. Сеанс с живой моделью часто оказывался пыткой. Кстати, эта особенность творческого метода не осталась тайной для клиентуры Кнопфа. Ему часто приносили фотографии умерших дочерей и сестёр — и Кнопф писал их портреты. Какая ему разница, живы они или уже умерли?
Фернан Кнопф. Портрет Маргариты Кнопф, 1887г
Вилла Кнопфа была самым полным выражением его своеобразной личности. Высокое трёхэтажное здание, увенчанное статуей богини Афины. Основной цвет внутреннего убранства — белый. Свет проникает в помещение сквозь витражные окна с синими и золотыми стеклами. Картины, скульптуры, шелковые занавеси, чучело индийского павлина — все детали интерьера подобраны так, чтобы вилла больше напоминала не жилой дом, а театральные декорации.
Фернан Кнопф. Нежность Сфинкса, 1896г
На белом мозаичном полу центральной залы и по совместительству мастерской — золотой круг, в который становился Кнопф, когда писал свои картины. Тут же располагался алтарь бога сновидений Гипноса — Кнопф уверял, это, дескать, единственный бог, в которого он согласен поверить. Впрочем, на самом деле единственным богом, которого славили в этом «храме самого себя», был художник — высшее и загадочное существо. Над входом красовался девиз «Мы владеем только собой».
Фернан Кнопф. Эмиль Верхарн и Сфинкс, 1889г
Родственники Кнопфа избавились от его виллы почти сразу после смерти художника. Дом, должно быть, идеально подошёл бы для музея символизма, но в 30-е годы ХХ века его снесли. Гипнос был не только богом сновидений, но и символом забвения.
Усадьба Борок Василия Поленова
Вид на прославленный «Московский дворик», как известно Поленову открылся из квартиры, которую он собирался арендовать. Сам же художник долгое время мечтал о «домике на берегу Оки, где будет музей, галерея и библиотека».
Василий Поленов. Христос и грешница (Кто из вас без греха?), 1888г
В 1890 году на средства, вырученные от картины «Христос и грешница» (император Александр III заплатил за неё 30 тысяч рублей) Поленов купил живописный участок на высоком берегу Оки, в четырёх километрах от Тарусы. Там по собственным проектам и чертежам художник построит большой и очень удобный дом, а еще — церковь для крестьян соседнего села Бёхово, отдельно стоящую мастерскую «Аббатство», строение у реки для хранения лодок «Адмиралтейство» и несколько хозяйственных построек — необычных, фехверковых, «подсмотренных» в путешествиях по Германии.
Сам Поленов называл архитектуру усадьбы скандинавской — что особенно интересно в свете нынешнего бума принципов хюгге в дизайне. Дом родителей художника находился в Карелии, и Поленов был хорошо знаком с финскими архитектурными традициями с преобладанием натурального дерева и беленых стен. Строительными материалами послужили сосна и местный известняк, который Поленов очень ценил, называл «тарусским мрамором».
Поленовский дом совсем не похож на традиционную русскую усадьбу. Это, конечно, дом художника, а не помещика. У него необычные фасады со свободным соотношением объемов и все окна — разные. Такими же индивидуальными выглядят интерьеры комнат — портретной, библиотеки, кабинета, столовой. Всего комнат 24. Дом изначально задумывался как симбиоз жилого дома и музея. Отец Поленова был историографом и собрал серьёзную коллекцию древностей, мать рисовала, младшая сестра Елена была замечательным керамистом, графиком, дизайнером мебели. Наконец, сам Поленов привозил из многочисленных путешествий интересные артефакты. Всё это, да еще библиотека и картины, да редкие музыкальные инструменты, которые Поленов коллекционировал, разместилось в интерьерах нового дома.
Дом, как и в случае с другими художниками, становится отражением характера и мировоззрения хозяина. Лишь одно говорящее сопоставление. Приверженец русской старины, православия и самодержавия Васнецов купил антикварную столешницу с двуглавым орлом. Поленов был скорее «западник», либерал, в лучшем смысле «человек мира». В его доме тоже был знаковый стол, сделанный руками хозяина. Столешницу Поленов сложил из фрагментов мрамора разных оттенков, которые собирал в Риме, бродя среди древних построек.
Поленов с большим интересом относился к технической стороне строительства. Приоритетом была не только красота, но и удобство дома. Здесь, например, была не паровая, а конвекционная система отопления — «аммосовские печи», а пол в некоторых комнатах покрыт не традиционным паркетом, а относительной новинкой — линолеумом.
«И, конечно, коли он строит сам, то не может сделать плохо, — объясняет Наталья Грамолина, более 20 лет руководившая музеем-заповедником Поленова, — ему нужно продумать инженерию. Брёвна — настоящая сплавная древесина, мастера — костромские плотники, гидроизоляция — юфть, а это самая тонкая кожа, которая шла на сапоги для генералитета, чтобы у них никогда не промокали ноги, это особая выделка».
В доме-музее Поленова и по сей день почти все сохранено в том виде, в каком было при жизни художника, а самой усадьбой все 130 лет её существования занимаются только потомки Поленова — случай уникальный.
«Саламбо» – вилла Константина Коровина в Гурзуфе
«В Крыму, в Гурзуфе, у моря, я построил себе дом в четырнадцать комнат, — рассказывал Константин Коровин. — Дом был хороший. Когда вы просыпались, то видели розы с балкона и синее море… С террасы были видны Одалары — две большие скалы, выступающие из моря, — «пустынные скалы». На скалах этих никто не жил. Только со свистом летали стрижи. Там не было ни воды, ни растительности».
Свою виллу Коровин назвал звучно — Саламбо. О карфагенской жрице Саламбо в XIX веке сочинил исторический роман Флобер. Экзотика (и эротика!) книги стала дико популярной к эпохе модерна. Саламбо, например, охотно изображал Альфонс Муха. А Коровин готовил декорации к одноимённому балету и очень ими дорожил.
Из русских художников именно Коровин, как никто, был чуток к моде, чувствовал тренды и иногда их предугадывал. Если в живописи Коровин считался первым русским импрессионистом, то в архитектуре Саламбо он неожиданно предвосхитил рождение конструктивизма. Вилла с геометрически четкими объемами, почти квадратными огромными окнами, плоской крышей построена им в 1910-м. Конструктивизм, как направление, оформится лишь лет через пять.
На вилле Коровин много писал и охотно принимал гостей — Репина, Сурикова, Горького, Куприна, Мамина-Сибиряка. Постоянным и любимым гостем был певец Шаляпин — у ворот Саламбо гостей и сейчас встречают сидящие скульптурные изображения его и Коровина.
Во времена СССР на вилле долгое время работал Дом творчества, где памяти Коровина посвящалась не весь дом, а лишь мемориальная комната. Сейчас, по сообщениям местных СМИ, вилла Саламбо переживает не лучшие времена. «В коровинском саду разводят костры и жарят шашлык, как на базе отдыха, — цитирует электронное издание «Хранители наследия» сотрудницу Дома творчества им. К. А. Коровина Марину Забродскую. — Даже подпалили кипарис, изображенный на многих картинах Коровина. Вырублены несколько деревьев, а у старого краснокнижного тиса ягодного, который наверняка был еще при Коровине, поспиливали ветки…»
Дом Эмиля Нольде в Зеебюлле
В 1927 году экспрессионист Эмиль Нольде проектирует для себя дом в деревне Зеебюлль на границе Германии и Дании. Здание из красного кирпича с плоской крышей возведено на вершине искусственной насыпи среди осушенных болот. Оно возвышается над окрестным плоским ландшафтом, подобно крепости на холме. Нольде специально выбрал такие формы — по контрасту с соседскими домами c соломенными крышами. Прямые линии дома Нольде напоминают об архитектуре Баухауса 1920-х годов и отвечают эстетическим пристрастиям Нольде. Он, например, мог сказать: «Сладковатые, часто сахарные картины Ренуара, Моне и Писарро не отвечают моему нордическому суровому вкусу».
Но изнутри дом художника не суров, а светел и ярок. «Цветовые бури» бушуют не только в пейзажах Нольде, но и в его интерьерах, а деревянная мебель напоминает, что карьера Нольде началась с обучения резьбе по дереву на мебельной фабрике.
«Планировка жилых комнат следует за солнцем: на востоке находится спальня, столовая выходит на юг, а гостиная ловит вечерние лучи солнца, — говорится на сайте музея художника, разместившегося в его доме в Зеебюлле. — Внутри становится ощутимым единство искусства и жизни, к которому стремился Нольде. Некоторые предметы мебели были сконструированы по его проектам, а Ада (жена художника Ада Вильструп, датская актриса — ред.) плела текстиль по чертежам ее мужа. Стены светятся окраской, которая отражает яркие цвета произведений Нольде».
Нольде происходил из крестьян и своим происхождением гордился. Его настоящее имя — Ханс Эмиль Ханзен. Нольде — название датской деревни, где он родился, взятое им за псевдоним. Он и Зебюлль-то выбрал потому, что он напоминал ему его деревню — большие города казались Нольде уродливыми. Страстная привязанность Нольде к «крови и почве» обусловили его симпатии к нацизму в 1930-х: Нольде вступил в Национал-социалистическую партию.
Эмиль Нольде с женой Адой
Нацисты, однако, не ответили Нольде взаимностью — его искусство было признано дегенеративным, картины изъяты из коллекций и уничтожены. Нольде уедет в Зебюлль. Писать и рисовать ему не разрешалось — «дегенерат» получил запрет на профессию. До конца войны, согласно некоторым данным, Нольде создавал акварельные пейзажи и натюрморты и закапывал их в собственном саду в Зеебюлле. Цветы Нольде — и нарисованные, и настоящие — были роскошны.
По материалам artchive.
