Онлайн
— Ты кто по специальности?
— Строитель. Политехнический окончил в иджеванском филиале…
Несмотря на серьёзность ситуации, я улыбнулся. Передо мной стоял социальный работник тюрьмы, капитан юстиции:
— «Строитель»? А здесь кем работаешь – не строителем же? Социолог, психолог, юрист?
— Социолог. Но по профессии строитель. В системе с 2004-го. Начинал режимником…
Он рассказал, как стал тюремщиком, что нравится работать с людьми. Умеет-не умеет – другой вопрос. Никто из его коллег не обучался своему ремеслу:
— До сих пор смотрю на заключённых глазами режимника, хотя давно им не являюсь. Мне сложно воспринимать по-иному, даже учитывая, что среди вас есть вполне нормальные ребята…
Беседы не получилось. Он много наговорил о собственном восприятии преступления и наказания, о разных категориях осужденных. Рассуждал, оценивал. Не будучи специалистом в данной области, ни экспертом в смежных.
Что означает «смотреть глазами режимника» строитель не объяснил.
По его мнению, служба в тюрьме – не только работа с людьми. По сути тюремщики служат обществу; те же солдаты – и на своём посту защищают отечество, как бы там это не звучало. Защищают от внутренних врагов, преступников всех мастей. Да и преступника от самого себя защищают, исправляют.
Но кто видит в том же режимнике или социологе защитника отечества?
Никто. Ни внутри, ни снаружи. Даже сам защитник.
Для всех он – мент. В худшем значении этого слова. И ведёт себя в соответствии с худшими ожиданиями. Играет навязанную ему роль. Играет по народному сценарию. Вживается и со временем свыкается…
В его разглагольствовании я не услышал твёрдого «нравится работать…». Какую-то обречённость, обиду – да. Не более.
Действующий же режимник ответил немного иначе:
— Служу с 2013-го. Начинал в больнице для заключённых. Рядовым. В 18-м, уже лейтенантом, перевёлся сюда. Работаю с удовольствием. Поверь, самые тяжёлые дни – выходные. С нетерпением жду их завершения.
— И в чём удовольствие?
— В самом процессе; в том, что всё больше осужденных освобождаются досрочно. Поступают к нам преступниками – уходят нормальными. В чём-то благодаря мне.
— А ты уверен, что «нормальными»?
— Да. Особенно, пожизненники. Ещё те, кто с длительным сроком. Более спокойные, не агрессивные. От таких пакостей точно не жду. Ни здесь, ни после освобождения.
— Ну а чем, по-твоему, займутся на свободе, если вы их никакой профессии не обучаете? На воле-то те же условия, что и до их ареста. Почему убеждён, что в этот раз ребята не соблазнятся?
— Годами их изучаю, знаю – кто на что способен.
И режимник стал называть пофамильно «изученных» заключённых. Я наугад остановился на одном. Подробно расспросил режимника. Вот чем он обосновал своё заключение.
Мол, зэк сидит кучу лет. В этой куче не нашлось ни одного года, наполненного смыслом. Спит, ест и никому не причиняет беспокойства. Декоративное растение, а не человек.
Такими же оказались остальные названные. Кроме двоих пожизненников. Те уже несколько лет занимаются творчеством, работают и зарабатывают.
Режимник отшутился: мол, значит не так хорошо изучил остальных. Он и сам удивился выводам:
— Знаешь, никаких специальных курсов мы не проходим. Оперативники обязаны иметь юридическое образование. От нас же образования не требуют. Читаю психологию, другие книги, сравниваю с собственными наблюдениями. Вот огрехи и случаются.
Тюремщик даже не понял, что его «огрехи» могут обернуться для обычных людей бедой. Порой непоправимой. Тебе ведь сдали не вещь на хранение, а человека. Такого как ты, только с дефектами. И вернуть его нужно без оных, исправленным. Как это возможно без специальных знаний?
Древнейшая профессия на земле до сих пор не создала своих учебных заведений. Наверное предполагая, что тюремщиком не становятся, а рождаются. И набирают штат из первых попавшихся. Поэтому на выходе из тюрьмы сплошной брак. Осужденным же пожизненно выход вообще не светит.
Подполковник Григорян, главный специалист по безопасности, старый режимник, однажды проговорился: «Вас нам сдали до востребования и забыли. От долгого хранения пролежни образуются. В мозгах, в душе. Авторитетно заявляю, как бывший фельдшер. Ну куда вам с этим на свободу?..».
Против доводов фельдшера не попрёшь.
Строитель оправдается другим аргументом, повар – другим… Влияют же такие тюремщики не на состояние стен или блюд – а на судьбы сотен и тысяч людей, так или иначе связанных с неволей. В нашей с вами стране влияют – катастрофически. Плавали – знаем!
