Онлайн
«Скажи, вот скоро выйдешь, весна не за горами, – а что ты приобрел, понял для себя, за эти годы?».
«Что приобрел?.. Много чего… Меня уважают…».
Парень явно не знал ответа. Тянул, думал. Спрашивал офицер, чье мнение отразится в характеристике претендующего на условно-досрочное. В марте нового года истекает десять лет заключения. Включая три года вонючей африканкой тюрьмы.
И что он вынес из всего этого?
«Скорее больше потерял, чем приобрел. Родителей, друзей, репутацию, работу, здоровье…».
«Я не о твоих утратах. Что ты приобрел? Положительного, полезного. С каким багажом мы тебя выпускаем на волю? Нельзя перед судьей высказывать претензии и ожидать удовлетворительного решения. Подумай!».
«Положительного?.. Уважение… Работники и заключенные уважают, ценят. Стал законопослушным, более терпеливым, трудолюбивым…».
«То есть научился выживать в тюрьме, приспосабливаться. Законопослушность – твоя прямая обязанность. Как и любого гражданина. Трудолюбие – черта характера: либо есть, либо нет. Терпеливость?.. А куда ты денешься? (Офицер смеётся). Уважают работники, заключённые?.. За что? Вряд ли на воле тебя станут за то же самое уважать. Неужели годы неволи ничему не научили, ничего не дали?».
Геворк задумался. А ведь тюремщик прав: все десять лет мозг лихорадила мысль о несправедливом приговоре. Только это! Чуть с ума не сошел. Не будь работы в библиотеке – давно б досиживал в «дурке». Еле выкарабкался из тех прожарок. С помощью преподавателей, учебы, книг. Но червь претензий к системе точит и точит воспалённое сознание. До сих пор.
Офицер внимательно наблюдал. Заключенный размышляет, переживает, ищет правильный ответ… Нужное направление мысли – уже полдела.
«Смотри, Гевор джан. Судья может задать всего один вопрос и по ответу определить степень готовности к воле. Не то, как жил в заключении; и не то, как относятся к тебе товарищи по несчастью или охранники. Сегодняшнее поведение диктует ситуация, а не ты. На свободе роли поменяются. Мы и судья отвечаем за тебя. Не можем расстаться с тобой не помирившись. Не имеем права! Обиженный человек потенциально опасен».
Геворк понимал. Да, офицер прав. Обида всё ещё обжигает.
Я не вмешивался. Слушал. Но тут решил подсказать:
«Гевор, помнишь библейский рассказ об уничтожении Содома и Гоморры? Там ангелы попросили Лота с семьей покинуть обреченную местность, укрыться в безопасности. С одним условием: не оглядываться назад!».
«Да. Помню».
«Так ваш разговор об этом. Забудь! Не оглядывайся! Думай о весне, свободе, о чем-то хорошем. Обреченные города накроются мертвыми волнами. Вся жизнь в гиблом порочном месте. Скоро. Прямо сейчас. На что оглядываться? Впереди цель – светлое будущее, преодоление расстояний, препятствий. На этом сосредоточься – на том, как достигнуть поставленной цели. Жена Лота не выдержала и обернулась… Зачем? Чтоб в соль превратиться? Тебе оно надо?».
Тот покачал головой.
Офицер улыбнулся: «Завтра ответишь. До весны ещё далеко».
