Онлайн
Почему-то не только лихость 90-х связывают с развалом СССР. Но и выплеснувшиеся в мир пороки. До сих пор. Мне обо мне советском рассказывают небылицы. Считают, что подобные мне могли зародиться лишь в то далекое время.
Рассказывает современная молодёжь и мои сверстники, чем-то обделенные в те времена. Рассказывают близкие, с кем ходил по одним и тем же советским дорожкам, вдохновлялся одинаковыми идеями, песнями, играми. Рассказывает кинематограф, телевидение, соцсети. Рассказывают все, кому не лень; все, для кого понятия «родина», «патриотизм», «дом», «мама» – просто громкие слова.
Да, я стал преступником. В те самые лихие 90-е. Ни трагедия моей страны, ни советское воспитание в том не участвовали. Мои устои посыпались раньше. Задолго до гласности и перестройки. Вот так вот жил, жил да решил себя наказать, отказавшись от благ своей родины. По личным причинам.
Я ходил в советский детский сад. С яслей и по подготовительную группу. Прекрасное время, красивое детство. Развлечения, игры, тихий час, полдники. Не думаю, что детство сегодняшних детей лучше нашего. У ребенка другое восприятие. Взрослому его не испортить.
Мы играли в простые детские игры. Играли в песочнице, на разных аттракционах, собирали гербарий, березовые почки, макулатуру. Любая полезная деятельность превращалась в захватывающий процесс. Все знали – что такое хорошо и что такое плохо. Вокруг стабильный, предсказуемый мир.
Потом школа. Для большинства детей она являлась достижением, а не повинностью. Значок октябренка – наградой, первой осязаемой гордостью.
А первые учителя! Своего первого учителя я никогда не забуду. Нас учили уважать других, подчинять свои капризы требованиям необходимости. Учили любить, учили мечтать, учили летать.
Мы, советские дети, знали, что именно мы – лучшие друзья детям всего мира. Независимо от расы, нации, цвета кожи и прочего. Для нас «мир во всем мире» – не слова, а реальность. Реальность разноцветных детских лиц, улыбок, счастья. Артек, фестивали, переписка с детьми всей планеты.
Уже тогда я иногда сбегал из дому, путешествовал по Союзу, мечтал о Северном полюсе, мечтал стать героем. Не видел детей-попрошаек, сирот, беспризорников. Лишь мечтателей, как я.
Играли мы и в войнушку. Мальчики – советские воины, девочки – советские сестры милосердия. Никто не хотел играть фашиста или беляка. Мы были суровыми воинами и ненавидели войну. Девочки-медсестры искренне плакали, перевязывая наши воображаемые раны.
Вот хоть убейте, но я не видел «железного занавеса» над своим детством. Его не было. А было правильное, счастливое детство. С учётом лихих годин, всенародного горя, «наполеонов, гитлеров»; с учетом того, что все может резко измениться, заполыхать. И нас воспитывали в готовности не допустить трагедии. Не пропустить врага.
Октябренок грезил пионерским галстуком. Дотянуться, дорасти. До пионерской линейки, клятвы, до вскинутой в пионерском салюте руки. До горна, барабанной дроби. Пионерских лагерей, лесных походов.
Это все еще часть нашего детства. Советского, счастливого. Никто не промывал мозги, не настраивал против кого-либо. Мы не чувствовали себя не выше, не ниже других.
Взрослая жизнь у советских детей начиналась с комсомола. Сейчас почему-то люди от него отрекаются. Мол, чуть ли не насильно загоняли, а сами-то не очень и хотели. Вранье!
Я учился в школах разных республик. Комсомол – это признание зрелости, устойчивости. Честь для любого нормального парня или девушки. Без комсомольского значка ты – сопля зеленая. С ним же – полноценный взрослый на перепутье. Выбирай: учиться, работать, служить. Равные возможности всем. Бесплатно.
Платить приходилось лишь за паразитический образ жизни. Иногда слишком дорого.
Мы росли на энтузиазме, жили на энтузиазме. Пели, строили, создавали. Великую огромную страну. Настоящего искреннего человека.
Этакий советский адреналин – просыпаться каждое утро и решать, на что в этом большом общем доме сегодня можно направить свою энергию. Гулага давно не существовало, а стройки века все множились и множились. Стройотряды с песнями, безо всяких кандалов (поверьте!), ехали в неизвестность Сибири «за туманом и за запахом тайги».
Армия, форма, служение отечеству. Погранзастава, ограниченный контингент, интернациональный долг. Это тоже романтика. Суровая. Делающая из юноши мужчину.
Все это было. Слов-то из песни не выкинешь. Десятки, сотни миллионов радостных советских людей. И вдруг нашлась «ложка дегтя» обиженных людишек. Оболгали все советское, отобрали у миллионов детство, правду, победу, гордость. Потоптались на наших святынях, поплевали в наши души. Мол, раз в их судьбе СССР – это черная полоса, то никаких иных полос в Союзе не было.
Переписывают нашу историю, мою личную историю. Словно меня нет, словно я и не жил. Словно не было детских ощущений полноты жизни, не было таких ощущений и в зрелые годы. Советский Союз переименовали в «Совок», ну а содержимое – в сор.
Как тут не вспомнить слова Верещагина из «Белого Солнца в пустыне»: мол, за державу обидно.
У меня до сих пор в личном деле паспорт гражданина СССР. И я до сих пор считаю себя до мозга костей советским человеком. Такое мировоззрение – призма, показывающая действительность. Ни в коем случае, не оружейный прицел.
