Отец

Обычный сентябрьский день. Ничего плохого не ожидал. Поздно вечером неожиданно вызвали к начальнику тюрьмы. Он молча протянул сотовый телефон и вышел из кабинета. Тревожный сигнал.

Из трубки послышался голос сестры: «Юра! Юра! Папа умирает – поговори с ним. Он не может говорить, но возможно слышит».

Как гром среди ясного неба. Секунду назад я еще надеялся, что успею – освобожусь, поговорю с отцом, помирюсь, стану хорошим сыном…

Не успею. Судьба распорядилась по-своему. На последнем дыхании.

От волнения я не знал, что делать: «Папа! Слышишь меня? Это Юра, твой сын. Папа, я тебя очень люблю! Прости, что не был тебе хорошим сыном! Ты самый лучший отец на свете! Прости меня! Прости… Я люблю тебя!..».

Голос сестры. Сквозь слезы: «Юра, говори, говори, – он слышит тебя, открыл глаза, пытается что-то сказать. Говори…».

И я говорил – говорил одно и то же: «Прости… люблю… ты лучший папа… выздоравливай, пожалуйста! Не уходи…».

Поздно. Раздались звуки сирены. Родной далекий голос: «Приехала «Скорая». Папы уже нет. Прости. Больше не могу говорить».

И все.

Все. Отца не стало. Он умер разочарованным, уставшим от жизни, в глубокой депрессии, лишенный всего своего состояния; жены, сына...

В последний путь отца провожали младшие дети. Старшая дочь находилась в чужой далекой стране на заработках. Сын – в тюрьме, в бессрочном заключении. Все мы имели высшее образование, хорошее воспитание, родительскую поддержку. Но не все смогли этим воспользоваться и преумножить.

После моего ареста отец пытался бороться. Чиновники обещали смягчить наказание и впоследствии сократить срок до минимума. За большие деньги. Выкуп отец собрал и вез в Армению.Но в московском аэропорту его ограбили. Случился первый инфаркт.

Отец выкарабкался и снова попытался. Новый удар поразил не только сердце, но и душу. Выйдя из больницы, он заперся в своей комнате и не хотел видеть белый свет, общаться с людьми. То была депрессия, страшная душевная болезнь.

Дальше солнце моего отца покатилось к закату.

Лишь однажды мне удалось поговорить с ним по скайпу. За два года до смерти. Внешне отец почти не изменился. Но голос… «Я уже не тот папа. Ничего не могу для тебя сделать. На меня не надейся… Прости».

А я и не надеялся. Виноват я – и прощение просить должен я, а не отец. Понимал, что все эти удары из-за меня. Сын разбил сердце отца. Груз вины давил все сильнее и сильнее.

Я молился. Просил Бога помочь хоть что-то исправить. Плохо просил. Многое уже не исправить. Очень многое.

И отца больше нет.