Жена

Сколько воды утекло с той осени, когда я её впервые увидел? Под золотом раскидистой кроны. Окутанную утренней дымкой. Десять? Чуть больше? Кто сегодня считает года. От свидания до свидания.

Стройная облачная девичья фигура тянулась на носках, пытаясь заглянуть за каменную непроницаемость. Одной рукой придерживала развевающиеся пряди волос. Другой – приветственно махала. И горящие золотом буквы на серой скале пьедестала: «Любимой, преданной всем сердцем, посвящаю…».

Это был красивый памятник женской любви и преданности. За «запреткой», за пятиметровым тюремным забором. Там, где когда-то росло одинокое дерево.

Больше не растет: срубили.

Сколько лет… Она стояла там и плакала. Знала – никто не увидит. Разве что дерево. И я не видел. Лишь слышал. В родном до боли голосе. Улыбку и слёзы. Изо дня в день, на протяжении двух месяцев. Пока не разрешили свидание.

Подумал тогда: «Есть хотя бы один монумент в честь матери, жены, дочери, подруги, сестры осужденного?». А на утро он вдруг появился. В мраморе. В лучах восходящего солнца. В моем воображении – невообразимо туманное будущее.

Она всегда меня удивляет. Нежностью, решимостью, постоянством. Да мало ли. В принципе, у нас все как в обычных семьях. Все, кроме совместной жизни, общих радостей, забот.

Случаются даже ссоры. Настоящие, из разряда: «милые бранятся – только тешатся».

За последний десяток лет пару раз доводил бедняжку до слез. Необоснованными придирками, мужской тупостью. Понимал, что неправ, и все равно донимал. А она беззвучно плакала. Трогательно и прекрасно.

Потом, конечно, просил прощения. Предлагал оставить меня, развестись, забыть.

Очень тихо, чуть ли не шёпотом, она отвечала: «Никогда. Если хочешь – сам разводись».

Развода, естественно, я не хотел. Наоборот, мне льстило, что рядом преданная подруга. Хотя она совсем не рядом – за тысячи километров отсюда. Но она есть – и это главное.

Знаю, что она где-то там, на другом краю земли; видит то же небо, что и я. Те же звезды, луну, солнце. Возможно, ветерок, касающийся ее лица, долетит и коснется меня. Иногда кажется, что чувствую в дуновении воздуха ее незабываемый запах.

Иногда мне много чего кажется. В тюрьме мы живем призраками прошлого, лучшими воспоминаниями, неисполнимыми желаниями, грезами.

Иногда даже кажется, что моя жена – это мечта, оживленная в воображении. Как и несуществующий памятник ей. Но она живая, реальная. Хотя во многом совсем нереальная.

Монумент пока не воздвиг, но свой первый роман посвятил ей – с надписью как на том постаменте из утренней дымки.

За время эпидемии коронавируса мы ни разу не виделись. Как-то охладело все. Будто ниточка прервалась, захлопнулась крышка гроба. «Не хорошо быть человеку одному…»: Бог сразу понял, что даже в Раю мужчина без жены – ничто. И Он её сотворил.

Каждый раз встречаясь с женой, я понимаю первого Адама. Вот она – «кость от моих костей, и плоть от плоти…».

В разлуке же гложут сомнения: правильно ли я поступаю, сохраняя семью. Здесь – зэк с неопределенной судьбой. Там – дети, внуки, репутация, карьера, стабильность. А я все это цепями – к себе и тюрьме. Зачем это ей и – за что?

Будь я сегодня свободен, стал бы хорошим мужем. Знаю, как сделать жену счастливой. И знаю, что лишь это осчастливит меня. Без нее же и свобода – не та.