Онлайн
«Ахпер! Ахпер!» – молодой араб протянул угощение, только что полученное из дома. Араба звали Юсеф, по кличке «Дрбо-Жр»: переводится как «Бить и резать». С малолетства воровал, разбойничал, торговал наркотиками. Любимым оружием был огромный тесак, из-за чего и получил свою кличку. Но и жизнь не раз касалась его своим тесаком.
Лицо юноши было изуродовано рванным шрамом – справа налево, от нижней скулы и до виска. Грудь, спина, руки покрыты не менее страшными рубцами. Тюрьму покидал на очень короткое время, снова пускал в ход тесак – и обратно.
Он сразу взял шефство над армянином с большими грустными глазами, которого все звали «Сулейман». Юсеф же окликал армянина словом «ахпер», – именно так тот обращался к другим заключенным.
«Ахпер» поблагодарил араба на понятном здесь языке: «Шукран» (спасибо). Взял плод и снова задумался. Уже два года ждет экстрадиции на родину. Сколько еще? Не слишком-то прельщает перспектива состариться в этом проклятом аду. Сорок семь лет.
Он поднял глаза к окну и посмотрел в небо. Рука непроизвольно огладила широкую бороду, как это делают арабы в момент молитвы. Никогда и ни о чем не просил Создателя, только вздыхал: «Аствац джан, Аствац» (О, Боже, Боже). К чему слова? Душа молит о прощении, сама находит нужные слова и нужное время. А мозг...
Мозг оправдывается, пытается что-то объяснить, кому-то доказать. Что доказывать? Не желал смерти, но убил. Да еще скрыл тело. И сам сбежал. Виноват по любому. Неопределенность хуже всего. Лучше суд. Скорее бы приезжали.
Армянин посмотрел в безоблачное небо, даже не представляя какие тучи сгустились над его головой и какими бедами они еще прольются. Он встал и подошел к зарешеченному просвету.
Французским колонизаторам, построившим тюрьму в Маракеше, были чужды соображения гуманизма и человеколюбия. Все здесь предусмотрено для устрашения туземцев, для смирения плоти и духа. На том она стояла и стоит по сей день. Жилые помещения, набитые до отказа, вмещали до сотни и более заключенных. Хотя расчитаны на три и менее десятка.
Людские тела лежали, как сардины в банке, – в несколько слоев. Самые шустрые занимали двухярусные металлические шконки. Менее наглые взбирались на бетонный пояс над шконками – полуметровой ширины полку для вещей. Остальные устраивались на бетонном полу. Толстые стены, высокие потолки, узкие зарешеченные окна. И непродыхаемая вонь.
На полсотне квадратных метрах – сотни людей. Ели, пили, справляли нужду, умывались, стирали, готовили пищу, молились. Ругань, ссоры, драки, убийства. Страшное место, созданное западной цивилизацией. Завсегдатаи евро-африканского «санатория» – марокканские арабы.
За долгие годы проживания в королевстве армянин изучил оба государственных языка. Свободно изъяснялся на французском, и довольно сносно – на арабском. Но в тюрьме говорить не хотелось. Лучше думать. На родном, на армянском, на языке отца и матери. Теперь только мамы. Ее голос так и звучал в ушах: «Геворг джан, сгущ ехи, балес!» (Геворг джан, будь осторожен, сынок!).
Давно он не слышал своего имени. Чуть ли не с первого дня сокамерники зовут его Сулейманом. Интересная история. Как-то стоял у окна и по обыкновению пересвистывался с птицами. Хорошо так пересвистывался, похоже. И птицы отвечали, по достоинству оценив талант бывшего музыканта.
Небольшого размера, меньше нашего воробья, эти экзотические птички были удивительной красоты. Перья переливались всеми цветами радуги. Заливистые трелли уносили тебя в непроходимую девственность черного континента. По утверждению сокамерников, птицы эти – любимицы пророка Мохаммеда.
Вдруг одна из певуней сорвалась с ветки масличного дерева, растущего в прогулочном дворике. Едва не задев армянина, подлетела к стене над его местом отдыха. И тут же обратно, с огромным тараканом в клюве. Ее примеру последовали остальные. Тогда Геворг подошел к своему матрасу, приподнял его, и пригретые за ночь тараканы хлынули вверх по стене на радость птицам.
Заключенные, завороженные необычной охотой пернатых, следили во все глаза. «Сулейман! Сулейман!» – слышался отовсюду громкий шёпот. Легенда разрасталась новыми подробностями от «очевидцев», якобы уже неоднократно видевших, как иноверец договаривается с птицами и те помогают ему избавиться от надоедливых насекомых.
После армянину поведали: мол, из всех людей Аллах наделил способностью понимать язык птиц и зверей одного Сулеймана. А теперь и он. Геворг усмехнулся.
Наверное, он действительно сейчас смахивает на этого мусульманского святого. Высокий, худой, с длинными спутанными волосами, бородой до пояса. Черные горящие глаза, как у религиозного фанатика. Да еще это арабское одеяние – джлаба: мужское шерстянное платье в пол, с длинными рукавами и копюшоном. Вылитый дервиш. Разве что душа осталась армянской.
Когда Геворга арестовали сотрудники маракешского департамента региональной безопасности, он даже одеться не успел. Ворвались в гостиницу, скрутили, сковали и потащили. Потом допрос и тюрьма. Юсеф подарил иноверцу джлабу и другие вещи первой необходимости. Закон восточного гостеприимства и в тюрьме – закон. Джлаба оказалась очень практичной: закутаешься – и одеяла не надо.
Однако армянин гостеприимством не злоупотребил. Вскоре нашел профессию и стал зарабатывать на пропитание. Тоже совершенно случайно.
О масличных деревьях и их обитателях – собеседниках нашего Сулеймана, – вы уже знаете. Но маслины еще и были чуть ли не основным блюдом африканских зэков. Косточки валялись повсюду. Подметались и выбрасывались вместе с мусором. И вот как-то раз Сулейман попросил отдать этот мусор ему. Естественно, просьба показалась, мягко говоря, странной.
Сулейман, как ни в чем не бывало, взял косточку, потер о пол оба конца, еще одну, и еще. Иголка с ниткой тоже нашлась. Нанизал на нить обточенные косточки и получил четки. Что тут началось!
В одночасье армянин из святого Сулеймана превратился в Тсбех-Сулеймана. Арабы выстраивались в очередь, желая получить четки Сулеймана. И щедро одаривали умельца. Конечно, первые четки – покровителю Юсефу. Так прошло целых три года.
Перед отправкой на родину африканского пленника перевели в более цивилизованную тюрьму в Сале. Между Касабланкой и Рабатом. Вскоре прибыли сотрудники Интерпола – армяне. И наконец долгожданный рейс: Касабланка – Москва – Ереван.
Дальше следствие, признание, раскаяние, суд. Четырнадцать лет заключения. В прошлом году потерял и маму.
Сколько тысяч раз он с грустью вспоминал Юсефа и своих арабских братьев. Да, далеко от родины, но все к нему относились, как к родному. В Армении же вдруг очутился на чужбине. Во всех смыслах. Сойти с ума – меньшее из зол, которых опасался, пока не начал работать в библиотеке.
Тяжелый путь из ада, куда низверг свою душу Сулейман армянского происхождения, продолжается. И этот путь далеко не окончен.
