Онлайн
Сижу как-то на уроке, слушаю. Преподаватель объясняет: агрессия – это плохо. Надо учиться ее контролировать. И т. д.
«Вам легко рассуждать, – заявил лектору ученик. – На зоне если тебя провоцируют, а ты не реагируешь, – сочтут за слабость. Вот это плохо. И дальше будет хуже. Тут, чтобы на голову не сели, надо зубы показывать».
«Правильно говорит, – подтвердил другой. – Воспитанность и скромность только себе во вред. Простая тренировка в спортзале провоцирует других проверить твои силы в драке».
И понеслось. Преподаватель согласилась:
«Да, я понимаю, что вы находитесь под давлением постоянного стресса. Поэтому и важно уметь сдерживать эмоции».
А мне интересно: откуда такие берутся? Ладно, нервы, вспыльчивость и прочее – еще понятно. Но зачем цеплять-то друг друга? К тому же был неоднократный прогон от воров: не поднимать руки на заключенного. Даже если считаешь себя правым. Для этого есть люди, черное с белым не перепутают. Они и разберутся.
Помню с прошлого века: сокамерники мои подрались. Смертники, между прочим. Разнять-то мы их разняли, но синяки и ссадины куда спрячешь. На проверке заметили, вызвали карательную группу и всю камеру под «каток». Разбираться не стали, кто прав, кто виноват. Ногами и дубинками. До потери сознания. А когда привели в чувство, начальник режима спросил:
«Вот объясните мне! Я – милиция. И я вас бью. Это понятно. Но вы-то друг дружку за что лупите?».
Коротко, ясно и стыдно. Нам – стыдно. Неужели мы настолько оскотинились, что готовы глотки грызть товарищам по несчастью?
За два месяца я на полуоткрытом и ни разу не видел даже легкой неприязни между заключенными. Отсюда вывод: серьезные конфликты в основном случаются в замкнутом пространстве крытого режима. И по видимому, из-за серьезных проблем с психикой.
По большому счету, неважно когда и где это происходит. Важно оставаться человеком даже там, где тебе кажется, что вокруг одни нелюди. Условия не при чем. Решения принимаю я, а не условия. Мне частенько бывает погано, но отгоняю это чувство. Говорю, нельзя сдаваться. Слава Богу, у меня получается. И не только у меня.
Один из знакомых зэков провел долгое время в марокканской тюрьме. Зловонная древняя яма. Где заключенные даже в тюремной многоэтажности морально находятся ниже поверхности, по которой ходят. Настолько все обесчеловечено. И люди умирали. Сходили с ума. Резали друг друга.
В духовном смысле и у нас не лучше. Барак, нары, баланда, прогулка. Бур, карцер. Названий много. Какие-то изменились, кое-что подогнали под Европу. А яма осталась. Внутри каждого. Древняя и зловонная, как в Марокко. Та самая тюрьма, в которой даже после освобождения будешь пребывать еще долгое время.
Завершив статью и я туда вернусь. И буду возвращаться вновь и вновь: с работы, с занятий, со свидания, или еще откуда. Мы, зэки, все туда возвращаемся. На короткое время вырываемся и снова обратно.
Тюрьма ведь – дом родной! Это не о здании из бетона и железа. О внутреннем состоянии. Это как кровью по белому: у кого на лбу; у кого на роду; у кого – наколкой на теле. Или рубцами по живой душе.
Вот из этой ямы мы и пытаемся вырваться. В неудачах же виним соседа. А того свое болото засасывает. Ну и нашла коса на камень. Иногда настолько сложно, что на пальцах не объяснишь. Вот и прислушиваешься к людям, кто лучше тебя ориентируется в этой жизни. По законам людским и воровским. Так, чтобы от твоих поступков не пострадали другие. Если пользу не даешь, то хотя бы не вреди. Без вариантов.
В тюрьме у тебя нет выбора. Нельзя положение людей делать хуже, чем оно есть. Ни свое. Ни чужое.
А разве не этого требует от нас государство?
Да и Бог учит: «Делай добро – и не делай зла».
Марокканский узник из Армении выжил и сейчас смотрит за местной библиотекой. Выжил и я. Многие выжили, цепляясь друг за друга, помогая себе и другим. А как иначе? Душа-то у всех к одному источнику тянется. Главное, не мешать ей, родимой.
