Онлайн
Эжена Делакруа – художник, имя которого прочно связано с фигурой полуобнаженной Свободы на баррикадах, устроил одну из самых значительных революций в истории живописи. Делакруа разрушил строгие жанровые каноны, принятые в классицизме, и начал писать сцены из современной жизни и экзотические литературные сюжеты так, как в Салоне писали Наполеона и античных героев. Противопоставляя точному классицистическому рисунку насыщенную, страстную палитру, Делакруа первым присылает в Салон картины, написанные раздельными, видимыми мазками.
Картина «Резня на Хиосе» — вторая крупная работа художника. На ней изображены трагические события, произошедшие на Хиосе во время греческой войны за независимость от Османской империи 1821—1830 годов.
Нападение на остров вооружённых сил Османской империи 11 апреля 1822 года и последующая оккупация привели к гибели более 20000 мирных жителей, а большую часть выживших обратили в рабство и депортировали.
Эту картину размером четыре на три с половиной метра Эжен Делакруа писал полгода, а потом взял и полностью переписал за 15 дней! История ее создания длинная, страстная и отчаянная.
Эжен Делакруа. Резня на Хиосе, 1824г
В сером, бесцветном Париже, истерзанном войнами и революциями, так не хватало ярких красок и эмоций. Делакруа ходил в гости к некоему господину Огюсту, художнику, который прокатился по Греции, Египту и Сирии и привез оттуда оружие, одежду, курительные принадлежности, посуду и ковры и, конечно, акварели. Казалось, что именно там, на Востоке, сосредоточена вся страсть и блеск этого мира. И так случилось, что именно в это время увлечения Востоком главным событием в парижских газетах становится великая Греция – Греция восстает против господства турок. Жители острова Хиос в мятеже не участвовали, но восставших поддержали, за что жестоко поплатились. В 1822 году здесь погибли 25 тыс. человек, а еще 45 тыс. были проданы в рабство. Кому-то удалось сбежать с острова, а немногих оставшихся в живых обратили в ислам.
После долгих метаний от библейских сюжетов к средневековым Делакруа находит тему, которая доводит его до исступления. Несчастная Греция. Он рисует сотни этюдов с лошадей в манеже, он находит на улице смуглую худенькую девочку и просит ему позировать.
Эжен Делакруа. Фрагмент этюда «Сиротка»
Она кажется Эжену гречанкой, лишившейся родителей. Еще не обозначено, еще невнятно его преследует сложнейшая задача и мечта: передать не только сюжетный ужас события, но и собственное волнение от этих событий. Напрямую в сердце зрителя. А для этого нужно изобрести новый живописный язык.
Эжен Делакруа. Фрагмент этюда «Женская голова», 1823г
Получив для Салона готовую картину Делакруа, критики были в растерянности: «Это все очень трогательно, здесь много чувства. Но почему, когда я приближаюсь, я не могу ничего разобрать? Почему он не заканчивает свою живопись, столь экспрессивную?». Да потому что он нашел способ передать свое волнение. Вернее, почти нашел.
За две недели до открытия Салона художникам разрешалось взглянуть на готовую экспозицию – и тут в поисках собственного живописного языка Делакруа наконец-то ставит точку. Он увидел пейзажи британца Джона Констебла, вернее, увидел чистые, настоящие цвета, отмытые от копоти и модной, проверенной «старинной» поволоки траву, облака, листья на деревьях. Легенда гласит, что Делакруа уговорил судей разрешить ему забрать свою картину в мастерскую и полностью переписал ее за две недели. Четыре на три с половиной метра.
Художник проделал грандиозную работу, но вызвал настоящую волну возмущения.
Александр Дюма писал: «Нет такой картины с группой людей... из-за которой у художников не разгорелся бы жаркий спор». И Дюма, и Стендаль считали картину изображением чумы, что отчасти было правдой. Гро, написавший «Наполеона возле больных чумой в Яффе», влияние которой заметно и в «Резне на Хиосе», называл последнюю «резнёй живописи». Энгр назвал картину образцом «лихорадки и эпилепсии» современного искусства. Анн-Луи Жироде-Триозон и Адольф Тьер отозвались о картине более лестно, и в том же году Люксембургский музей оценил картину достаточно высоко, чтобы приобрести её за 6000 франков. В ноябре 1874 года картину переместили в Лувр, где она и находится по сей день.
По материалам artchive.
