Онлайн
Скромная, обаятельная, самокритичная Гоар Каспер-Маркосян не считала, что писательство - дар. Слово «дар» звучало по ее разумению слишком торжественно, и не людям дано судить есть ли он у кого-то. Кажется, даже писателем она так и себя не почувствовала, считая это любимым словом «русских литературных дам». Писатель пишет по простой причине - не может не писать. Для него это образ жизни или сама жизнь. В литературном процессе присутствует желание освободиться и стать свободным, все определения изначально чужды. И в этом Гоар Маркосян-Каспер права, когда старается избавиться от понятий «дар», «писатель». Она сама была и есть литература.
Вначале у нее были стихи как способ самовыражения, как желание дать выход эмоциям, во всяком случае, в юности. «О том, чтобы вызвать сопереживание, в эти годы не думаешь, в восемнадцать лет человек - эгоист, занятый только собой и своими чувствами», - сказала Гоар в одном из своих интервью.
Когда же она попробовала написать в дальнейшем рассказ, у нее получилась проза в стихах - сверстникам и особенно сверстницам нравилось, но сложно было публиковаться в Ереване русскоязычным авторам - все выходы к читателю были закрыты. И публикация казалась тогда везением, хотя позднее, многое Гоар отправила в мусорный ящик, чему была очень рада. Всерьез она подошла к литературе в конце восьмидесятых, когда написала научно-фантастическую повесть. «Когда наглядишься на тот «дивный новый» и довольно таки паршивый мир, в котором мы живем, очень хочется сбежать куда-нибудь в дальний космос».
Прозаик, поэт Гоар Маркосян-Каспер родилась 14 июля 1949 года и выросла в Ереване в артистической семье: отец - оперный певец, мать - балерина. Окончила русскую школу и медицинский институт, несколько лет работала врачом, заведовала отделением рефлексотерапии, защитила кандидатскую диссертацию. Как признавалась позже, медицинское образование и тем более занятие медициной вырабатывает у человека иронический взгляд на вещи и многое кажется пафосным - вопрос жизни и смерти, человеческие трагедии, избыток ответственности…
В 1990 году издала сборник «Недостроенный замок мой», а незадолго до этого стала пробовать силы в прозе. В 1991 году переехала жить в Эстонии, в Таллин. Уехала не из-за плохой жизни в Армении, в Эстонии было не лучше. А перебралась жить туда, потому что вышла замуж за эстонского писателя Калле Каспера. Не поменяла свою фамилию, а взяла себе двойную. Никогда не чувствовала себя дома в Таллине, всегда в ней присутствовало самоощущение эмигранта. Действительность Эстонии знала недостаточно глубоко. Писала в основном про Армению. Часто ездила на родину вместе с мужем. За сорок лет совместной жизни они побывали в Ереване десятки раз. Ее всегда волновала судьба родины, прошлое и будущее.
Заботой об Армении переполнены страницы ее романа «Пенелопа», где рассказывается об одном дне из жизни молодой женщины. Образ героини Пенелопы списан с сестры Асмик, той единственной, которая имела доступ к одиночеству двух влюбленных - Гоар и Калле. Практически все ее произведения, и «Пенелопа» не исключение, сперва были опубликованы в журнале «Звезда», а потом издавались отдельной книгой. Она - автор сборника новелл «Сон и другие мистические истории», романы «Елена», «Пенелопа», «В Микенах, златом обильных» и др. Романы «Кариатиды» и «Momento mori» получили ежегодную премию фонда «Капитал культуры Эстонии». Пьеса «Памятник» поставлена Армянским театром в Париже. Ее произведение переведены на эстонский, французский, немецкий, испанский и голландский.
В 2015 году не стало Гоар Маркосян-Каспер. Она умерла от рака. Ее муж вспоминает: «…Болезнь уже вступила в завершающую фазу. Сама она, как врач, знала, чем все кончится, а я еще надеялся и предпринял отчаянную попытку - нашел для нее возможность участвовать в эксперименте по испытанию новейшего препарата, показавшего хорошие результаты при других видах рака. Впрочем, где-то в глубине души, конечно, немножечко надеялась и она - известно же, надежда умирает последней. Увы, все обернулось иначе, в Барселоне ей стало еще хуже, и 10 сентября она умерла. Вела она себя в последние дни крайне мужественно, можно даже сказать, героически, не уронила ни одной слезинки, а ровно за неделю до смерти, в день, когда чувствовала себя не так плохо, попросила меня принести из гостиницы тетрадь и шариковую ручку и написала те самые страницы, которые были опубликованы под заглавием «Это сладкое слово «маньяна»».
