Онлайн
Арарат издавна считается символом Армении. Поэтому, когда в двадцатых годах прошлого века между ней и Турцией от имени Советского Союза был заключён мирный договор, согласно которому гора оказалась на территории Турецкой Республики, для армян это стало самой настоящей трагедией, с которой мы не смирились и поныне.
Находится самая высокая гора Армянского нагорья на востоке Турецкой Республики, на побережье реки Аракс, в шестнадцати километрах от Ирана и в тридцати двух – от Армении.
Арарат входит в состав Армянского нагорья, площадь которого составляет около 400 тыс. км. кв. (если смотреть по карте, то он расположен на территории сразу пяти стран – Турции, Армении, Грузии, Ирана и Азербайджана).
Учёные предполагают, что Арарат проявлял активную вулканическую деятельность в III тыс. до н. э., поскольку под толщей лавовых наслоений исследователи нашли немало артефактов, относящихся к раннему бронзовому веку и остатки человеческих тел. После этого гора успокоилась и особой активности не проявляла.
Но полностью уснувшим вулканом Арарат назвать нельзя, поскольку последние проявления вулканической активности произошли относительно недавно, в середине XIX века, вызвав сильнейшее землетрясение, из-за которого оказались полностью разрушены армянская церковь Святого Якова – Сурб Акоп и небольшая деревня Акори. Стоит заметить, что вышеупомянутое извержение было специфическим – происходило оно глубоко в земле, а лава не выбрасывалась.
Согласно Библии, к вершине гор Араратских пристал спасшийся от всемирного потопа Ноев ковчег, а Ной, выйдя из ковчега, насадил виноградную лозу и напился перебродившего виноградного сока, положив тем самым начало виноделию. Данная трактовка дала толчок происхождению различных исследований, отождествляющих Арарат и территорию, на которой гора находится, с легендой о Ное.
Поэтому местные верующие на протяжении долгих столетий были убеждены: гора эта священна и взобраться на её вершину простым смертным не под силу. Существует легенда о том, что святой Яков трижды пытался подняться, чтобы увидеть и поклониться легендарному Ноеву ковчегу, трижды засыпал на дороге, после чего просыпался внизу вулкана. После третей попытки к нему наконец явился ангел, который и поведал о том, что смертным на гору Ноя подниматься категорически запрещено.
И только (27 сентября) 9 октября 1829 года было совершено первое восхождение на наиболее высокую (5 156 м) западную вершину горы Арарат, находившейся в районе, в те времена принадлежавшем России.
Группу первопроходцев возглавлял 62-летний члена-корреспондент Императорской академии наук в Санкт-Петербурге, профессор Дерптского университета Иоганн Фридрих Паррот.
Помимо его ассистентов и проводников в отряд также входил 24-летний этнограф Хачатур Абовян, впоследствии известный писатель, заложивший начало новой армянской литературы, педагог и этнограф
В мировой истории альпинизма с тех самых пор Иоганн Паррот и Хачатур Абовян считаются первыми восходителями на горную вершину Арарат.
Вовпоминания Иоганна Паррота о восхождении на Большой Арарат
Мое непреодолимое желание подобраться ближе к почтенной вершине священной горы не позволяло мне долго прохлаждаться и медлить в тиши монастыря. Побуждающим к действию мотивом была и обеспокоенность надвигающейся осенью; вот потому безоблачное небо быстро укрепило меня в намерении, не мешкая, прямо на следующий же день после моего прибытия (11 сентября 1829 г.) совершить рекогносцировочное путешествие на вершину…
И вот мы стоим на вершине Арарата — 15 часов 15 минут, 27 сентября 1829 года!
Первое мое желание и первое наслаждение — отдых: я расстелил под собой накидку и улегся на нее. Я находился на слегка выпуклой, почти круглой площадке, имевшей около двухсот шагов по окружности; с краев площадка обрывалась довольно круто, особенно на юг и северо-восток; это была твердая, образованная из вечного льда, без единой скалы и без единого камня серебряная глава древнего Арарата. В восточном направлении верхушка горы заканчивалась более плавно, чем в любом другом, она как бы располагалась посередине плоского, также покрытого вечным льдом приспущенного плато, связанного со вторым, чуть пониже находящимся пиком… И если какая-либо часть вершины может быть принята за то место, на которое опустился Ноев ковчег, то только эта седловина: площадь ее такова, что ковчег, имевший по книге Бытия (6.15) 300 локтей длины и 50 локтей ширины, занимал бы менее одной десятой ее поверхности…
С вершины открывалась широко простирающаяся панорама, но из-за огромных расстояний отчетливо различались только большие массивы. Вся долина Аракса была покрыта серой туманной дымкой, сквозь которую Эриван и Сардарапат казались темными пятнами величиною с ладонь, яснее вырисовывалась на юге гора, под которой должен был лежать Баязет. На северо-востоке красовалась зубчатая вершина Алагеза со значительными снежными массами во впадинах — вероятно, этот пик неповторим. Ближе к Арарату, особенно на юго-востоке и на значительном отдалении на западе, тянется большое количество малых гор с пирамидальными вершинами и впадинами посредине, похожими на бывшие вулканы; восточнее юго-восточного направления находится Малый Арарат, чей купол отсюда уже не кажется обычным острием правильного конуса, как это видится из равнины, а представляется поверхностью четырехгранной, чем-то подпираемой с одной стороны пирамидой с большими и малыми скальными наростами на ребрах и посредине. Но что меня просто поразило — это видимая отсюда огромная часть озера Севан: озеро, словно прекрасная мерцающая равнина, проступало на севере над высокой горной цепью, непосредственно замыкающей водную гладь с юга, эта горная цепь очень высока, и я никогда не предполагал, что спрятанное за нею зеркало воды можно увидеть с Арарата.
После этих наблюдений я посмотрел на моих спутников и заметил отсутствие преданного и верного Абовяна, — я догадался: он устанавливает крест. Я предполагал все сделать сам непосредственно в центре круглой площадки, где крест находился бы в наиболее надежном и достойном месте. Но Абовян в священном рвении взял эту миссию на себя и нашел площадку для креста на северо-восточном краю вершины, потому что здесь, посредине, как он правильно догадался, крест было бы невозможно увидеть из долины, ибо высота составляла всего пять футов.
Дьякон отошел настолько, чтобы крест был виден не только из долины, но также из Аргури и монастыря Св. Якова: для этого он с опасностью для жизни рискнул продвинуться по крутому скату так далеко, что стоял ниже центра площадки на добрых 30 футов, отчего я его и не видел; я нашел Абовяна усердно работающим — вырубающим яму во льду для закрепления креста. Быть может, это место для установки креста было не самым лучшим, так как крутизна склона подсказывала, что из-за происходящих часто смещений льда, подвижек или неожиданных разломов ледника, как это происходило с глетчерами на многих вершинах, уже, вероятно, через несколько лет сей единственный знак нашего пребывания на вершине исчезнет безвозвратно.
И все-таки во мне победила мысль, что этому знаку, видимо, пришлось бы ждать прибытия нового путешественника долго и напрасно, и тем самым будет не менее почетно, если уже сейчас можно подать видимый из долины сигнал об успехе и о счастливом завершении нашего предприятия…
После пребывания на вершине около трех четвертей часа нам следовало подумать о возвращении…
