Онлайн
Восьмое марта, которое в СССР превратили в праздник всех женщин, было бы невозможно без суфражисток — активисток, боровшихся за равные избирательные права и попортивших немало крови политикам Великобритании и США.
15 ноября 1909 года Уинстон Черчилль, будучи на посту лорд-канцлера Великобритании, посетил Бристоль. На вокзале его, человека с откровенно антифеминистскими взглядами, встретила толпа зевак, среди которых выделялись несколько агрессивно настроенных людей. Одна из участниц этой группы прорвалась через охрану и бросилась к Черчиллю с требованием дать женщинам право голосовать на выборах. Тот ответил что‑то невнятное. «Пьяный грубый мужлан!» — выпалила в лицо лорд-канцлера рассвирепевшая активистка. Черчилль действительно порой мог приложиться к бутылке бренди с утра, но это не влияло на остроту его ума. «Я пьян. Но завтра я буду трезвым, а вы так и останетесь уродиной», — ответил он даме.
Напавшую на Черчилля активистку звали Тереза Гарет, она была участницей движения суфражисток. И хотя это слово происходило от обычного для политического лексикона suffrage (избирательное право), после многократных скандальных акций активисток, выступавших за равноправие, оно стало почти ругательным.
Однако британские суфражистки несли это прозвище с достоинством. Они были очень решительно настроены и использовали различные методы борьбы — от составления законопроектов и демонстраций до поджогов и откровенного вандализма.
Аресты и тюрьмы не пугали британских суфражисток. На фото – активистка движения за избирательное право женщин, арестованная во время очередной акции протеста (начало XX века)
Американки, боровшиеся за равноправие полов, действовали намного сдержаннее. Они устраивали зрелищные политические шоу, которые собирали столько публики, что им завидовал любой кандидат в президенты.
При этом суфражистки США добились своего в 1920 году. А их более решительные единомышленницы в Великобритании получили право принимать участие в выборах лишь почти десяток лет спустя.
Жажда сухого закона
Британское движение суфражисток вышло из общественных организаций, боровшихся за трезвый образ жизни мужчин.
В XIX веке в промышленных и портовых городах, таких как Манчестер и Бристоль, алкоголизм стал массовым явлением. По пьяной лавочке от мужей часто доставалось их женам. «Слабому полу» некуда было деваться — даже если женщина осмеливалась уйти от супруга-выпивохи, она не имела права забрать с собой детей. Только в 1839 году парламент разрешил женщинам в таких случаях опекать своих чад, но лишь до достижения теми семи лет. Да и то при условии, если беглянка не была замечена в прелюбодеянии.
Британки неоднократно составляли петиции королю или парламенту с просьбой ограничить продажу спиртного. Иных инструментов у них не было: ни избираться в парламент, ни даже участвовать в выборах женщины не имели права.
Эммелин Панкхерст с тремя дочерьми в 1908 году впервые применила голодание как новую форму протеста
На почве подготовки таких документов и возникали первые женские общества борьбы с алкоголизмом. Постепенно активистки решили — раз их почти не слышат, нужно действовать по принципу «хочешь добиться малого — требуй большего». И стали просить не только ограничения продажи горячительных напитков, но и равных с мужчинами избирательных прав. Тем более что и в среде мужчин в ту пору набирали популярность аналогичные идеи. Одним из апологетов всеобщего равенства стал живший тогда философ Джон Стюарт Милль, который к тому же был членом парламента.
Когда в 1868 году Милль проиграл выборы, он сел за книгу «О подчиненности женщин».
В ту пору Эммелин Гульден, которая вооружится работой Милля и перевернет британское общество, было всего десять лет. Она росла в семье небольшого промышленника в городке Солфорд, неподалеку от Манчестера. Отец часто избирался в городское правление, а мать регулярно посещала собрания, обсуждавшие равноправие женщин.
К 20 годам Гульден, по ее словам, начитавшись Милля, стала убежденной суфражисткой. В ту пору она встретила 44‑летнего адвоката Ричарда Панкхерста и вышла за него замуж. При этом Панкхерст был убежденным холостяком: еще в молодости поклялся не жениться, чтобы полностью отдать себя борьбе за права женщин в судах.
Когда в 1898‑м адвокат умер, его вдова осталась с кучей долгов и четырьмя несовершеннолетними детьми — дочерями и сыном, но главное — с немалым политическим опытом. Она участвовала в Лиге за избирательные права женщин и тесно общалась со многими политиками-либералами.
Британские карикатуристы начала прошлого века постоянно шутили над суфражистками
Активность суфражисток к тому времени стала настолько заметной, что на нее обратили внимание сатирики. Они были многолетней темой для журнала Punch. На одной из тысяч его карикатур суфражистка говорит женщине с подбитым глазом и рукой на перевязи:
— Как ужасно с тобой обращается твой муж!
На что ее собеседница отвечает:
— Могло быть и хуже.
— Неужели? — удивляется суфражистка.
— Да, — гордо говорит женщина. — Ведь я могла оказаться в том же положении, что и ты, — совсем без мужа.
Женские методы
В 1903 году Эммелин Панкхерст осознала, что вся деятельность суфражисток — глас вопиющего в пустыне. Она организовала Женский социально-политический союз и сформулировала новый лозунг: «Поступки, а не слова». Когда в мае 1905 года снова был отклонен законопроект об избирательном праве женщин, Панкхерст собрала шумный митинг под окнами парламента. Полиция разогнала суфражисток, а дочь Панкхерст Кристобаль арестовали за плевок в лицо констеблю.
Митинги стали регулярными. В 1908‑м Эммелин попробовала прорваться в парламент, чтобы передать резолюцию протестующих, за что впервые получила шесть недель заключения.
В дальнейшем Панкхерст с тремя дочерьми неоднократно попадала в тюрьму. Там эта семейная команда впервые применила новую форму протеста — голодание.
Врачи тюрьмы Голуэй нашли противодействие: они стали кормить заключенных насильно через лейку, что походило на пытку.
Гнев суфражисток, предложения которых власти игнорировали, лишь нарастал. В ноябре 1911‑го в знак протеста против того, что парламент вновь пренебрег их требованиями, активистки разбили витрины магазинов на Стрэнде, одной из центральных улиц Лондона. Окна дорогих ресторанов, министерских особняков и даже жилища спикера парламента стали постоянной мишенью для камней, которые швыряли в них суфражистки. Уличная полиция сходила с ума — предупредить такое хулиганство было сложно, поскольку женщины хорошо одевались, их лица скрывали вуали, а тяжелые предметы они проносили в муфтах.
В июне 1912 года суфражисток услышал сам король. Российская газета так описывала это происшествие: «Во время посещения собора в Кардиффе королем Георгом V и королевою Мэри через ограду церковного двора перескочила прилично одетая суфражистка и, прорвав полицейский кордон, с ругательствами бросилась на министра Мак-Кенну, сопровождавшего королевскую чету. „Вы тут развлекаетесь путешествиями, а суфражистки в тюрьмах умирают голодною смертью, — кричала скандалистка. — Королева, освободи заключенных поборниц избирательного права!“ Королева Мэри и даже король были сильно напуганы скандалом».
В июне 1913 года суфражистка Эмили Дэвидсон бросилась под ноги коня короля на дерби. В результате активистка получила тяжелые ранения и вскоре скончалась. Так движение получило свою первую мученицу.
Британки отчаяннее всех боролись за свои избирательные права. На фото — задержание полицией Эммелин Панкхерст, лидера суфражисток, во время очередной акции протеста
10 марта 1914 года Мэри Ричардсон пришла в лондонскую Национальную галерею и несколько раз ударила ножом картину Диего Веласкеса Венера с зеркалом. На суде она заявила, что это был акт протеста против ареста ее подруги, госпожи Панкхерст. Обвинение даже не стало уточнять, какой именно Панкхерст, — все четыре представительницы этого семейства были известны своей активностью, а одна из них действительно находилась под стражей.
Британский высший свет был не в восторге от действий суфражисток. «Если так ведет себя высокообразованная и воспитанная женщина, то что же позволит себе менее культурная? Разве можно давать им право голосования?» — такие риторические вопросы звучали в респектабельных британских газетах. Недоумевали по поводу борьбы женщин и жены лордов — им‑то избирательное право было ни к чему, ведь в их салонах и без того часто решались судьбы политиков или заключались важные финансовые сделки.
Политики-либералы, некогда союзники суфражисток, стали их злейшими врагами. Из-за женских протестов они всякий раз проигрывали выборы, а за свои прежние к ним симпатии теряли положение в обществе. Случалось, что озлобленные джентльмены нанимали лондонскую шпану, и та избивала суфражисток. В одной такой потасовке уже немолодая Эммелин Панкхерст серьезно повредила ногу.
Энергию суфражисток усмирила Первая мировая война. У нации появился общий внешний враг, и многие активистки надели униформу сестер милосердия.
От Библии — к шоу
За океаном женщины также не имели никаких избирательных прав, но свою борьбу местные суфражистки вели менее воинственно. Зато более изобретательно.
5 ноября 1872 года в США проходили очередные президентские выборы. В тот день Нью-Йорк всколыхнул скандал. На один из избирательных участков пришла 52‑летняя школьная учительница Сьюзен Энтони. Она взяла бюллетень и чуть было не вбросила его в урну. Присутствовавшие на участке просто онемели. Остановить Энтони успел шериф словами: «Мэм, что вы делаете? Мэм, вы арестованы!» Страж закона взял женщину за руку и вывел с участка, после чего доставил ее в участок.
Затем был суд, на котором у Энтони спросили, знает ли она, что не может голосовать, так как по конституции это могут делать только мужчины, и она таким образом нарушает основной закон. Обвиняемая не стушевалась и ответила: «Четырнадцатая поправка к конституции США гласит, что под понятием гражданин понимаются все лица, родившиеся или натурализованные в Соединенных Штатах. Поэтому женщины имеют право принимать участие в выборах».
Суд не стал дискутировать с Энтони, признал ее виновной и назначил штраф в $100 — по тем временам это была довольно значительная сумма.
Энтони в Нью-Йорке многие знали. За три года до своей публичной акции она основала Национальную ассоциацию за избирательные права женщин. Ее ближайшей соратницей была известная суфражистка Элизабет Стэнтон, автор декларации чувств. В ней Стэнтон обличала устоявшиеся взгляды американского общества на женщин, их слабые умственные способности и неспособность чувствовать, подобно мужчинам. Главное обоснование своей идее равноправия женщин автор декларации нашла в Святом писании — «перед Богом все равны». Манифест Стэнтон подписали 100 человек — 68 женщин и 32 мужчины.
Случалось, что озлобленные джентльмены нанимали лондонскую шпану, и та избивала суфражисток
Из суда Энтони отправилась к своей соратнице, чтобы окончательно доработать еще более важный для обеих документ. Они обдумали и составили 19‑ю поправку к конституции США, которая позволила бы женщинам принимать участие в выборах. В том же году ее внес на рассмотрение сената сторонник равноправия — Аарон Сарджент. Но зарегистрировали этот документ лишь через шесть лет. А до принятия поправки, которое состоялось в 1920 году, оба ее автора не дожили — Стэнтон умерла в 1902 году, а Энтони — четырьмя годами позднее.
Но смерть главных суфражисток Америки уже не могла остановить женское движение. Тем более что к началу ХХ века, когда американские города на восточном побережье стали Меккой для эмигрантов из Европы, из Старого Света в Штаты прибыли и новые сторонницы равноправия.
Эмансипированные американки и их натурализованные соратницы сделали ставку на массовые шоу.
Самое известное из них состоялось 3 марта 1913 года, за день до инаугурации в Вашингтоне нового президента Вудро Вильсона. Тогда 8 тыс. суфражисток устроили костюмированный парад на Пенсильвания-авеню, ведущей к Белому дому. На это действо пришли поглазеть более 50 тыс. жителей американской столицы. Плакаты на фасадах домов, поздравлявшие президента, поблекли перед диковинными одеяниями феминисток.
Парад женщин в центре Вашингтона 3 марта 1913 года собрал больше зрителей, чем инаугурация президента Вудро Вильсона, проходившая на следующий день
Во главе парада на белом коне ехала известная в то время адвокатесса Инес Милхолланд. Она театрально выкрикивала: «Мистер Вильсон, когда же вы примите поправку?!» Компанию ей составляла группа женщин-профессоров, выступавших перед публикой с агитацией из открытых экипажей. Зрители восторженно принимали парад, а когда группа сторонников «традиционных ценностей» попыталась преградить путь шествию, толпа освободила дорогу.
Но прошло еще семь лет, прежде чем Вильсон подписал‑таки 19‑ю поправку.
А в 1928‑м избирательное право получили и британские женщины.
