Онлайн
Седьмая по счету книга Кима Бакши посвящена Арцаху, Нагорному Карабаху, его духовным сокровищам и ценностям. Ниже приводим выдержку из замечательной работы писателя, влюбленного в Армению.
Теперь мы даем возможность далеко уйти нашим спутникам. Все, что было потом, напоминало лекцию посреди леса – о Киликии. Говорил, естественно, Алексан. Мы присели на плоских камнях. И я разинул рот. Алексан говорил о Киликии, о Киликийском армянском царстве, которое прожило на берегу Средиземного моря более 300 лет. Кто его основал? Известно кто – князь Рубен.
Воспользовался ослаблением Византии, многажды битой турками-сельджуками. Он и сам не раз показывал византийским полководцам, что такое неприступные замки армян Горной Киликии, что такое узкие горные проходы, где горстка храбрецов способна задержать целый отряд. Рубен I был основателем царской династии Рубенидов или Рубенянов.
Естественно, Византия никогда не смирилась с потерей Киликии. Упрямо назначала своих греческих наместников управлять чужими, армянскими уже по существу землями. Имя одного из них – запомним это, – его звали Абелхарибом Арцруни. Не из тех ли он Арцруни?.. Был такой знатный царский род. Они приняли предложение Византии и всем населением переселились на территорию империи – многие тысячи людей, целый народ. До своей смерти в 1080 году этот Абелхариб оставался верным Византии.
Армянский историк Самуэл Анеци (XII век) сообщает, что когда еще был жив Абелхариб, в Киликию переселилось знатное семейство князей Ошинов. Как он пишет: «вместе со своим братом, матерью, супругой, вассалами и подвластным людом…» Откуда они переселились? С Востока, Самуэл уточняет место – имение Ошина Гетумяна Майреац джурк. Это «напротив Гандзака»… Но где «напротив»? Долгое время это оставалось неизвестным.
Как всегда это бывает (со мной, по крайней мере), приходим на место неожиданно. Никаких развалин монастыря, и вообще никаких следов человека вокруг не заметно. Вообще никого. Акоп и Роберт куда-то делись. Кричим. Акоп отзывается откуда-то сверху, высовывает голову из-за листвы. Он там один, где Роберт, не знает. Алексан просит меня оставаться на месте, решает всех собрать.
Опять с удовольствием присаживаюсь на свежую траву, еще не тронутую осенью. И так сижу довольно долго в одиночестве. Наконец, решаю встать и сделать рекогносцировку, как писали в старые годы.
Справа от тропинки намечается невысокий вал, густо поросший мелким лесом и кустарником, решаю заглянуть, что за ним.
И вот до сих пор не пойму, что это было – сон, видение?.. Отодвинув последнюю ветвь, заглядываю и как бы проваливаюсь: с неожиданно открывшейся мне высоты вижу ровную площадку внизу и на ней развалины монастыря. Да и развалинами это не назовешь: небольшая церковь, хорошо сохранился купол в форме едва раскрытого зонтика, что характерно для армянского XI века, для Мармашена, например, стоящего на высоком берегу над рекой Ахурян. Монастырь окружен отмосткой из тесаного камня, охватывающей монастырь широкой спокойной полосой. У стен стоят хачкары, некоторые расколоты, валяются кусками. Сверху мне кричат Алексан и Акоп, призывают к себе, наверх. А я им кричу: спускайтесь, мол, здесь чудо-монастырь. Алексан пожимает плечами. Однако спускаются.
«Какой монастырь, где?» – «Там, за кустами, посмотри!» – «Никакого монастыря не может быть!» – «Да я сам только что видел…»
Встаю, иду. Что за наваждение? Провал за кустами есть. А монастыря нет. Что же такое я видел? Тогда я не знал еще, что проведу в Институте нейрохирургии конец года. Что мне вскроют мозг и под руководством академика Коновалова, директора института, вырежут опухоль. А до этого будет Петербург, Институт мозга человека, где определят характер опухоли – одна из очень распространенных, раковая. Так что никакой мистики, все что угодно могло показаться, когда что-то очень хочешь увидеть. Это как сон о Рослине.
- Но самое-то главное, самое интересное вот где, – сказал Алексан. Мы немного прошли по тропинке назад, свернули вглубь лесного массива и оказались… на кладбище.
На первый взгляд, ничего особенного. Надгробные камни – хачкары, стоящие на своих пьедесталах, сброшенные, разбитые, с надписями и без… Все, что обычно видишь на старинном армянском заброшенном кладбище, где уже успели побывать и выразить свою ненависть азеры. – Род Ошинов корни свои ведет из Карабаха. И это кладбище, где мы с вами сидим, – родовое, здесь могилы их предков. И вывод этот нам позволили сделать хачкары, надписи на них.
Вы помните, что Самуэл Анеци назвал имение Ошина, место исхода – Майреац джурк? Напротив Гандзака. Так вот анализ надписей на хачкарах доказал, что этот самый Майреац джурк находится здесь, в Арцахе, а не в Утике («напротив Гандзака»). Остальное время Алексан посвятил чтению надписей на хачкарах, очень древних – 1068, 1069, 1073 годы. На одном из них была указана причина исхода Ошинов – нашествие турок-сельджуков.
Путь Ошинов до Киликии, конечно, был долгим. Проходили через земли, подвластные Византии. А когда добрались до Киликии, то решительно стали на сторону императоров Комнинов. Еще важно то, что Ошин I вскоре женился на дочери византийского наместника, того самого Абелхариба, и получил в качестве приданого две крепости – Паперон и неприступный Ламброн. Подлинное орлиное гнездо.
Эти два опорных пункта стали прочной опорой Ошинов в их многолетнем противостоянии и борьбе за власть с Рубенидами. Случилось так, что трехлетняя девочка – дочка царя Левона II Забел (Изабелла) была выдана за сына антиохийского князя, пятнадцатилетнего мальчика, с условием, что он, взойдя на престол, будет править по армянским обычаям, не вмешиваться в дела государства.
Но он не только не выполнил этого условия, но и через несколько лет был уличен в вывозе ценностей из Киликии. А потому лишен престола и казнен. Встал вопрос, кому быть во главе Киликии, было решено отдать Забел в жены одному из Ошинов – Гетуму. Так ушедшие из Карабаха князья, у могил которых мы сидим, стали царями в Киликии.
«Чашоц царя Гетума II» – это, пожалуй, первый манускрипт, который я увидел и которым восхитился, приехав сорок лет назад в Армению. Это было время, когда мало знали о Торосе Рослине (много знали, но мало видели в нашем замкнутом царстве), и каждую выдающуюся рукопись приписывали ему. С тех пор много воды утекло, и в Матенадаране хранятся две целые рукописи Рослина.
И, например, мне выпало счастье в Соединенных Штатах увидеть рукописи Рослина в Вашингтоне и Балтиморе. А в Нью-Йорке в тихом переулке побывать в музее-библиотеке Пирпонта Моргана, буквально переполненном мировыми драгоценностями культуры, на которые сам миллиардер не жалел денег и в результате все подарил городу, народу.
Там, у Пирпонта Моргана, армянских манускриптов собрано немного, но все – отборной ценности. И один из них – Евангелие маршала Ошина. Это ведь тоже Гетумид, предки его также вышли из Арцаха.
Как все со всем связано – вот еще пример. Недавно был в Израиле. Там, особенно в Иерусалиме, очень много связано с благородной ролью Гетумида – царя Гетума II. Армянам принадлежит исключительное право заботиться и ухаживать за могилой Богородицы, Матери Божьей. В построении храма Успения и армянской колокольни, над которой гордо развевается армянский триколор, ключевая роль принадлежит киликийскому царю Гетуму II.
Вот его надпись на западной стене могилы св. Богородицы: «Я, по милости Божией царь армян Гетум II, после победы над египетским султаном пришел в Иерусалим и построил этот алтарь, прилегающий к Пещере Святой Гробницы Богородицы, в честь народа армянского, в году 1300 от Рождества Христова, 13 июля».
А Торос Рослин, любимый художник Гетума II?.. Он не раз в своих рукописях рисовал портреты Гетумидов. Так мы вернулись в Арцах, чтобы отпраздновать тесную связь (все со всем связано) Гетумов, Рослина и Арцаха. Да нет, не нужны какие-то дополнительные доказательства, что мы сидим на этом кладбище на исконно армянской земле.
Верю, что, когда стихнут безумные притязания на чужой дом, будущие поколения не только армян, но и азербайджанцев станут гордиться такой связью между Киликией и Арцахом.
