Онлайн
В наши дни говорят: «Филипп IV? Габсбург? Это же тот самый, которого писал Веласкес! Ну, помните – долговязый, рыжий и с выпяченной нижней губой?..» Но век семнадцатый выстраивал ассоциативную цепочку строго наоборот: «Веласкес? Ах, это же постельничий и главный интендант короля. Ну, тот, который еще пишет его портреты с чадами и домочадцами для Алькасара и Буэн Ретиро!».
Кто прав? И те, и другие! Не будь Веласкеса, к ХХI столетию Филиппа IV помнили бы историки да пиринейские патриоты, ностальгирующие по временам, когда Испания владела половиной мира. Но верно и обратное: не приведи фортуна Веласкеса ко двору Филиппа IV, продвинутой испанской версии «короля-солнце», правившего 44 года и 170 дней именно в эту блестящую эпоху, – так и Веласкес, возможно, остался бы лишь автором бытовых и религиозных сцен. Талантливым, но одним из многих.
Однако случилось то, что случилось: эти двое встретились в Мадриде. Так политический «золотой век» стал «золотым веком» испанской живописи. И второй оказался долговечнее первого.
Диего Веласкес. Автопортрет художника (фрагмент картины «Менины», 1656)
Диего Родригес де Сильва-и-Веласкес (исп. Diego Rodríguez de Silva y Velázquez) появился на свет 6 июня 1599 года в городе богатом и славном, но не Мадриде, а столице Андалусии Севилье. Происходил из небогатой еврейской семьи переселенцев из Португалии. Его отца звали Хуан Родригес де Сильва, а мать – Херонима Веласкес. Официально Диего имел двойную фамилию, но в истории искусства остался под родовым именем матери.
Первое, что начал писать Веласкес, – бодегоны. Бытовые сценки, которые разворачиваются в таверне или харчевне, в погребке или на кухне. Здесь весело распивают вино. Спорят. Побренькивают на гитаре. И снова сближают кружки. Здесь старая кухарка жарит яичницу, а молодая толчет в ступке специи и чеснок.
Диего Веласкес. Старая кухарка, 1618г
Кто-то однажды заметил: в бодегонах для Веласкеса натюрморты важнее портретов. Люди у него – прекрасные, но как будто застывшие. А вот вещи, все эти глиняные кувшины, обливные чашки, латунные ступки, селёдки и луковицы – точно живые.
Диего Веласкес. Сцена в таверне, 1619г
В то время влияние Караваджо распространялось по Европе, как лесной пожар: оно было столь же стремительным и так же оставляло после себя зрелище, в котором преобладали черный и коричневый, а ярких красок не оставалось совсем. Испания оказалась в «зоне поражения». Творчество Веласкеса севильского периода находится под безусловным воздействием Караваджо – и по мрачности колорита с резкими контрастами света и тени, и по склонности выбирать для изображения сцены не просто будничные, а и подчеркнуто приземлённые. Шокирующие грубостью и простотой.
Не все готовы были принять такое искусство. Веласкеса упрекали за недостаточно возвышенный строй мыслей. Он возражал: «Предпочитаю быть первым в грубом жанре, чем вторым в изящном». Его убеждённость в собственной правоте подкупала.
Франсиско Пачеко, учитель Веласкеса, после 6-ти лет учебы составил своему выпускнику характеристику: «Благовоспитанный, образованный и элегантный, он обладает множеством моральных достоинств, сильным характером и оригинальным способом мышления». Этот панегирик, похоже, больше всего загипнотизировал самого почтенного Пачеко, потому что следом он сосватал за 19-летнего Веласкеса свою дочку Хуану Миранду, которой не минуло и 16-ти.
Через год в семье Диего Веласкеса родилась дочь Франсиска. Еще через два – Игнасия, которая не проживет и трёх лет. А вот Франсиска лет 20 спустя отзеркалит судьбу своей матери: её мужем станет ученик Веласкеса – художник Хуан Батиста дель Масо.
В том же 1618 году, когда Диего и Хуана Миранда обвенчались, интеллектуала и добряка Пачеко позвали в Мадрид, цензурировать живопись от имени Священной Инквизиции. А он, конечно же, постарался перевезти в столицу и своего перспективного зятя. Это оказалось непросто и удалось лишь к 1623 году, когда в дело пошли старые связи: Пачеко встретился при дворе со своим земляком и другом юности, который теперь являлся вторым человеком в государстве после короля – графом Оливаресом.
Фаворит и первый министр Филиппа IV, Гаспар де Гусман Оливарес слыл выдающимся реформатором. Он, например, почти истребил проституцию и коррупцию. Он же «сосватал» Веласкеса во дворец.
В Мадриде Веласкес начинает сразу с портретов «топов»: он пишет королевского капеллана Хуана де Фонсеку, знаменитого поэта Луиса де Гонгору и своего патрона Оливареса. Пишет настолько здорово, что это впечатляет короля.
Диего Веласкес. Портрет Луиса де Гонгоры, 1622г
Первый же «пробный» портрет Филиппа IV (не сохранившийся) приносит Веласкесу звание pintor de camera – придворного художника, наделённого единоличным и исключительным правом писать монарха. Без промедлений, забрав жену и дочек, Веласкес перебирается жить во дворец.
Здесь тянет пофилософствовать: что это было? Как смог 24-летний художник без видимых усилий и напряжения, вот так вот запросто, с первой попытки стать личным художником короля?
Диего Веласкес. Портрет Филиппа IV в латах, 1628г
Филипп IV был человеком утонченным и образованным, он был восприимчив к искусству, а Веласкес – почти сверхъестественно талантлив. Всё это так. Но даже это не выглядит достаточной причиной.
Диего Веласкес. Портрет Филиппа IV в коричневом с серебром костюме. 1632г
Мастерская Веласкеса располагалась прямо в королевских апартаментах. Ключи от неё имелись у двух людей – художника и короля. Внутри стояло особое королевское кресло. Монарх, управлявший половиной мира, по нескольку часов безропотно стоял «по стойке смирно», когда художнику хотелось запечатлеть какую-то особо торжественную позу. В отсутствие Веласкеса Филипп отпирал своим ключом мастерскую, усаживался в кресло, смотрел на незавершённые портреты и погружался в приятную задумчивость. Похоже, он нашёл себе друга. Того, кому можно доверять без остатка, и кто превратит твои слабые стороны – в силу.
Диего Веласкес. Портрет Филиппа IV, 1656г
Испанский философ и социолог Хосе Ортега-и-Гассет заметит, что всё наследие Веласкеса, за не особо многочисленными исключениями, – это портреты самого короля и его ближайшего окружения: его жён (Филипп был дважды женат) и детей, министров и фрейлин, шутов и карликов, лошадей и собак.
Веласкес недолго оставался придворным художником. Ведь что такое художник? Да просто ремесленник! Но очень скоро Филипп даровал ему более высокие должности. Сначала камергера, потом – ответственного за все работы в королевских покоях, еще позже – главного интенданта, высшей ступени в придворной иерархии. Под конец жизни Веласкес получит еще и чин обер-гофмаршала. Пожалуй, более головокружительной придворной карьеры из художников за всю историю не сделал никто.
В конце 1620-х годов в Мадрид из Антверпена приезжает Рубенс – главная величина в художественном мире своего времени. Он собирается писать испанских королевских особ, но всё же главная его миссия – дипломатическая. Ему представляют молодого Веласкеса, и Рубенс склоняет его к мысли, что для расширения собственного кругозора и пополнения королевской коллекции необходимо ехать в Италию.
В 1629-м году в сопровождении испанского главнокомандующего королевский камергер Веласкес посещает Геную и Милан, Венецию и Рим. Конечно, итальянцы видят в нём не художника, а чиновника. Посланник Тосканы науськивает своих подчинённых: «С испанцем нельзя быть ни слишком любезным, ни непочтительным: и то, и другое оскорбительно для него». Атмосфера подозрительности и взаимного недоверия преследует Веласкеса по всей Италии, кое-где его даже принимают за испанского шпиона.
Из-за всего этого первое итальянское путешествие Веласкеса сложно назвать приятным. Единственная удача – знакомство с работами титанов Ренессанса. Из всех Веласкес отдаёт предпочтение Тициану. Тициановские изображения Карла V он берёт себе за образец монархического портрета. После Италии значительно меняется его колорит: Веласкес отходит, наконец, от традиционного андалузского тенебросо и на его картинах чуть ли не впервые появляются светлые и звучные цвета: ослепительный желтый, ярко-голубой. «Я рекрут армии Тициана», – скажет о себе Веласкес.
Диего Веласкес. Портрет придворного карлика дона Себастьяна дель Морра по прозвищу Эль Примо, 1644г
Возвратившись в Мадрид, Веласкес с волнением и радостью узнает, что за период его отсутствия Филипп IV не позволял писать себя никому другому. С удвоенным энтузиазмом Веласкес берётся за дело. Тем более, у короля родился долгожданный наследник – Балтазар Карлос, будущий любимчик Веласкеса, и значит, не пройдёт и десяти лет, как по всем европейским столицам нужно будет разослать его портреты, с прицелом на перспективные династические союзы.
Диего Веласкес. Портрет принца Бальтазара Карлоса в охотничьем костюме, 1635г
Первая жена Филиппа Изабелла Бурбонская терпеть не может Веласкеса – ведь он ставленник ненавистного ей Оливареса, фактически узурпировавшего в стране политическую власть, поэтому Изабеллу Веласкес почти и не пишет. Зато очень много пишет своего друга – короля. Только Веласкес может сделать это изуродованное имбридингом (многократными близкородственными связями) лицо с шишковатым лбом, глубоко посаженными глазами и родовой отметиной всех Габсбургов – выдающейся нижней губой – благородным и утонченно-прекрасным. Исследователи подсчитали, что из почти 40 портретов монарха все, за исключением трёх или четырёх, написаны в трёхчетвертном развороте, – максимально выгодном для «сложного лица» короля.
В 1649 году Веласкес снова едет в Италию, чтобы привезти для королевского дворца работы Веронезе и Тинторетто. Ему почти 50, из них, как минимум, 20 лет он – первый художник у себя на родине. Но Италии, мнящей себя колыбелью искусства, да и всей цивилизации, на это плевать: Веласкес здесь мало кому известен. И тут в нём неожиданно взыграли амбиции, почти атрофировавшиеся за долгие годы испанского «премьерства». Всего за неделю Веласкес пишет портрет сопровождавшего его слуги – Хуана де Парехи – и отправляет модель вместе с портретом кочевать по резиденциям знатных римлян. Такое креативное «промо» не остаётся без внимания: итальянцы заносчивы, но великое искусство (пусть даже и испанское!) всегда найдёт отклик в их чувствительном сердце.
Диего Веласкес. Портрет Хуана де Парехи, 1650г
Слава Веласкеса докатывается до Рима. Его приглашают писать самого Папу. Портрет Иннокентия Х с его алой пелериной и легендарно тяжелым взглядом станет одной из самых знаменитых работ испанского мастера.
Диего Веласкес. Портрет папы Иннокентия Х, 1650г
Меж тем, обеспокоенный длительным отсутствием любимого художника, Филипп IV шлёт в Италию одну депешу за другой: где же его Веласкес, что же он медлит? И Веласкес, оставив наметившуюся перспективу покорить Рим окончательно и бесповоротно, возвращается в Мадрид. Сравнительно недавно нашлись документы, пролившие свет на причину его задержки: любовная связь. Уже после отъезда Веласкеса на родину в Италии у него родится сын Антонио. Единственная явно эротическая картина Веласкеса «Венера перед зеркалом» тоже написана в Риме: в Испании таких вольностей попросту не допустила бы инквизиция.
Диего Веласкес. Венера перед зеркалом, 1651г
Вся жизнь и творчество Веласкеса были теснейшим образом связаны с испанской монархической семьёй. Не только Филипп IV, но и его старшие дети Бальтазар Карлос и Мария Тересия (будущая королева Франции), его вторая жена Марианна Австрийская и их дети Маргарита и Филипп Просперо – все считали художника за своего.
Диего Веласкес. Портрет Марии Терезии, 1652г
Он был их хронографом, летописцем их семейной и государственной истории, и он же был распорядителем многих важнейших дел – совершенно незаменимым человеком. Так что Веласкес имел основание (хотя, конечно, дерзость этого была беспрецедентной) в «Менинах» вписать в семейных круг королевских особ и собственную персону.
Диего Веласкес. Менины, 1656г
Здоровье 61-летнего художника подорвала подготовка к грандиозному династическому браку: дочь Филиппа IV обручалась с королём Франции Людовиком XIV. От испанской стороны всем сложнейшим процессом подготовки руководил главный королевский интендант и обер-гофмаршал Веласкес. Внезапно он почувствовал себя настолько плохо, что вынужден был возвратиться в Мадрид. Смертельное переутомление выглядело не слишком убедительным объяснением болезни. 6 августа 1660 года после недельной агонии Веласкеса не стало. Он умер в присутствии короля. Филипп IV не смог допустить, чтобы его фаворит отправился в вечность без королевского и дружеского благословения.
Как и другие великие мастера, Веласкес был творцом своей эпохи, и независимо от предмета работы – будь то изображение богов, королей или аристократов, карликов или художников - его работы продолжают жить после его смерти. На самом деле, некоторые выдающиеся художники в истории считали Веласкеса своим кумиром. В число этих художников входили Пол Сезанн, Эдуард Мане и Пабло Пикассо и др. Именно талант и страсть художника к внедрению новых техник в живописи сделали Веласкеса одним из лучших художников в мире.
По материалам artchive.
