Онлайн
Выдающийся армянский государственный деятель Карен Серопович Демирчян в течение многих лет (1974 по 1988 г.) возглавлял партийную организацию Армянской ССР. После распада СССР, который явился для него тяжелым ударом, он, в отличие от многих других партийных руководителей высокого ранга, вернулся на завод, откуда начиналась его государственная и партийная карьера. Однако в 1999 г. народ Армении, отчаявшийся от плачевных последствий перестройки, призвал его вновь на политическую арену, избрав председателем Национального собрания Армении.
Мне не довелось работать с Кареном Сероповичем или как-то взаимодействовать с ним по роду служебной деятельности. Я также не имел счастья быть с ним в личной дружбе. Мои впечатления об этом ярком и талантливом политике и замечательном человеке сложились в основном по трем встречам с ним, которые произошли в разное время в связи с достаточно случайными обстоятельствами. При этом каждый раз высвечивались какие-то новые, порой неожиданные для меня грани таланта и характера Карена Сероповича.
Мне хочется надеяться, что мой скромный опыт общения с ним позволит добавить несколько штрихов в более полное воссоздание многогранного облика, безвременно ушедшего от нас выдающегося сына армянского народа.
Первая из этих встреч произошла в июле 1976 г. в городе Севастополе.
В то время я руководил Севастопольским высшим военно-морским инженерным училищем, являвшегося основной базой подготовки офицеров-инженеров для быстро растущего атомного подводного флота. В последнее воскресенье июля страна традиционно отмечала День
Военно-морского флота, который для Севастополя – города русской морской славы – был, несомненно, главным праздником года.
Обычно на торжества, посвященные этому празднику, командование Черноморского флота приглашало отдыхавших в это время в санаториях Крыма известных людей – крупных государственных и партийных деятелей, военачальников, космонавтов, известных ученых.
Политуправление флота предварительно изучало обстановку, выясняя место отдыха конкретных персон, после чего члены Военного совета и другие ответственные представители флота отправлялись для вручения официальных приглашений. Для выполнения такой миссии меня обычно не использовали, так как я по положению формально подчинялся непосредственно Главнокомандующему Военно-морским флотом. Поэтому я был несколько удивлен звонку Командующего Черноморским флотом адмирала В.С. Сысоева, который обратился ко мне с таким поручением. Начал он с того, что речь идет о приглашении Первого Секретаря ЦК Компартии Армении К.С. Демирчяна, отдыхавшего в те дни со своей семьей на одной из государственных дач в Нижней Ореанде. При этом он добавил, что обращается именно ко мне, так как уверен, что мне, как земляку Карена Сероповича, будет особенно приятно выполнить это поручение.
Конечно, я к тому времени много слышал о Карене Сероповиче, знал основные вехи его биографии, но все эти сведения были почерпнуты из официальных информационных источников – газет, радио и телевидения. Мне было очень интересно лично повстречаться и познакомиться с человеком, пришедшим на руководящие партийные посты не по обычной траектории «институт–комсомол–партия», а после достаточно продолжительной и очень успешной производственной деятельности.
На следующий день в сопровождении трех офицеров штаба флота я отправился в Нижнюю Ореанду. Предъявив пропуска и миновав охрану, мы подъехали к даче. На мой звонок, приветливо улыбаясь, вышел одетый в пижаму, моложавый высокий симпатичный брюнет. Я с ним поздоровался, представился и вручил от имени Военного совета Флота приглашение на празднование дня ВМФ.
Карен Серопович, улыбаясь, остановил меня словами: «У нас в Армении так дела не делаются. Сначала надо выпить по рюмке коньяка». И пригласил нас в гостиную. Завязалась теплая беседа. Живо интересуясь делами флота, он задавал вопросы, делал свои комментарии. Несмотря на искреннее радушие, с которым мы были встречены, я обратил внимание на сдержанность этого человека, его внутреннюю подтянутость, лаконичность и продуманность его реплик.
Поблагодарив нас за приглашение, он в заключение сказал, что обязательно приедет в Севастополь. «Кстати, – добавил он, – там должен быть и Л.Ф. Бобыкин, второй секретарь Свердловского обкома партии, с которым мы договорились встретиться». Я не придал особого значения этому замечанию, будучи уверенным, что Бобыкин также приглашен и никаких проблем с ним не должно возникнуть.
Утром 31 июля, одетый в белую парадную форму, я встретил Карена Сероповича с его супругой и сыном и повел их на трибуну для почетных посетителей.
Приглашение на эту трибуну обычно получали члены и кандидаты в члены Политбюро, первые секретари ЦК Компартии республик, члены семьи Л.И. Брежнева (в тот день в качестве гостей были Галина Брежнева со своим мужем Чурбановым). На этой же трибуне в стеклянной рубке размещался командный пункт руководителя праздничных мероприятий. Эти мероприятия проводились с широким размахом, с участием сил флота под водой, на воде, в воздухе и на суше. Для обеспечения четкой координации действий и безопасности всех сил и средств, задействованных в праздничной программе, требовалось единое руководство, которое в тот день осуществлял Первый заместитель Командующего Краснознаменным Черноморским флотом вице-адмирал В.А. Самойлов.
Заняв место на трибуне, Карен Серопович поинтересовался, не приехал ли Л.Ф. Бобыкин.
Леонид Фёдорович Бобыкин
Я предварительно выяснил, что Л.Ф. Бобыкин действительно приглашен и для него зарезервировано очень удобное место, с хорошим обзором, но на общих трибунах. Карен Серопович в мягкой форме мне сказал, что ему будет удобнее сидеть со своим другом и, несмотря на мою попытку уговорить его остаться, спустился вниз. Я его довел до свободного места на общей трибуне, а сам поднялся наверх и рассказал Командующему флотом о случившемся инциденте. «Приглашайте сюда и Бобыкина, какие проблемы», – ответил он мне. Я снова спустился к Карену Сероповичу, рассказал о своем разговоре и попросил его вернуться, а сам пообещал найти Л.Ф. Бобыкина. «Давайте искать вместе», – ответил Карен Серопович. Однако найти в многотысячной толпе нужного человека была задача почти неразрешимая. К тому же я вообще никогда не встречался с ним и мог бы действовать только методом опроса.
Однако Карен Серопович с поразительной настойчивостью и последовательностью своим сосредоточенным взглядом стал буквально сканировать эту сплошную массу лиц, не обращая внимания на яркие, красочные события, которые разворачивались в это время на морской акватории. Прошло не менее четверти часа, когда Карен Серопович радостно воскликнул: «Нашел, наконец!»
Через несколько минут Карен Серопович вместе со своими родными и Л.Ф. Бобыкиным уже сидели на своих местах на почетной трибуне и с большим вниманием и интересом наблюдали за эпизодами праздничной программы.
Второй раз я встретился с Кареном Сероповичем в 1979 г. во время выездного заседания Бюро Отделения физико-технических проблем энергетики Академии наук СССР в Ереване.
Несмотря на большую занятость, Карен Серопович уделил большое внимание организации этого мероприятия.
Оставляя в стороне традиционное армянское гостеприимство, о котором до сих пор не могут забыть мои коллеги, я хотел бы коснуться деловой части нашей поездки. Чувствовалось, что Карен Серопович стремился не просто создать нам благоприятные условия для работы и ознакомления с научным потенциалом и достижениями ученых республики, но и в некотором смысле отчитаться перед Академией наук СССР за эту сторону многогранной сферы его ответственности. Это было вполне органично, так как по всему было видно, что наука для руководителя Компартии Армении была одним из главнейших приоритетов.
Особое внимание, уделяемое развитию науки в Армении, на мой взгляд, было исключительно правильной в стратегическом плане политикой. Располагая ограниченными сельскохозяйственными угодьями, обделенная сырьевыми ресурсами Армения в то же время располагала мощным интеллектуальным потенциалом, опирающимся на восходящую к древним временам замечательную культуру, на высокий образовательный уровень населения, на традиционную тягу людей к знаниям, науке и творчеству. Дальновидность руководства республики проявилась в правильном выборе приоритетных научных направлений и создании самых благоприятных условий для их эффективного развития.
Большое впечатление на меня произвели исследования в знаменитой Бюраканской обсерватории. Выдающиеся результаты этих исследований обеспечили школе академика В.А. Амбарцумяна мировой авторитет и признание.
Поразил меня также размах научных исследований и практических достижений в области электронно-вычислительной техники. На этом важнейшем и очень перспективном направлении армянские ученые достигли одних из самых значительных в Союзе результатов.
Хотелось бы отметить исключительно высокий уровень продемонстрированных нам достижений в области математики, теоретической физики, электротехники, энергетики.
Значение результатов научных достижений армянских ученых выходило далеко за рамки потребностей народного хозяйства республики. Исключительно выверенным в экономическом и политическом отношении было акцентирование научных исследований на решении оборонных проблем. Мне эта область особенно близка, и я смог воочию ознакомиться масштабами и значительностью вклада армянской науки в укрепление оборонного комплекса страны.
Без какого-либо преувеличения можно утверждать, что в те годы Армения была одним из наиболее мощных центров научной поддержки военно-промышленного комплекса нашего государства.
Масштабы и ценность вклада Армении в развитие и укрепление обороноспособности страны особенно наглядно ощущаются в наши дни. Некоторые важные направления и области исследований после распада СССР оказались просто оголенными, и России приходится с большими трудностями их восстанавливать.
Впечатляющие достижения науки в Армении в доперестроечную эпоху, несомненно, самым тесным образом связаны с именем К.С. Демирчяна.
В тот приезд Карен Серопович вечерами после окончания рабочего дня приезжал в резиденцию, где мы остановились, встречался с нами за чашкой кофе, вел неспешные беседы. Говорилось о многом, в основном о науке, но при этом постоянно чувствовалась озабоченность Карена Сероповича насущными проблемами экономики республики, жизнью и нуждами людей.
Запомнилось мне, что он не только рассказывал и информировал, но и сам задавал вопросы, советовался по проблемам, которые для него оставались неясными.
Третья, и последняя, встреча с Кареном Сероповичем произошла в августе 1999 г. незадолго до его трагической смерти.
Тогда я приехал в Ереван для участия в международных (французско-российско-армянских) учениях по ликвидации последствий гипотетической аварии на Армянской АЭС.
Перед вылетом я позвонил моему другу, академику Камо Сероповичу Демирчяну – старшему брату Карена Сероповича. К тому времени я уже очень много знал о Карене Сероповиче от Камо, знал об их дружбе, взаимоуважении и душевной близости. Это при том, что они оба совершенно разные по характеру и темпераменту и совсем не повторяют, а скорее дополняют друг друга.
Камо попросил меня выкроить время и зайти к Карену Сероповичу. Накануне последнего дня своего пребывания в Ереване я позвонил Карену Сероповичу, и мы договорились встретиться у него на работе в Национальном собрании Армении. Парламент Армении размещается в бывшем здании ЦК Компартии, и так случилось, что Карен Серопович вернулся в тот самый кабинет, который он занимал, будучи руководителем партийной организации республики.
Точно в назначенное время я вошел в приемную. Чувствовалось, что меня уже ожидали. Помощник сразу же вошел в кабинет, чтобы доложить о моем прибытии. Выйдя в приемную, он пригласил меня пройти к Председателю.
Навстречу мне вышел Карен Серопович. Он был одет в светло-бежевый костюм, выглядел свежим и бодрым, однако я сразу же обратил внимание на заметные изменения в его внешности. Сказались, по-видимому, не только и не столько годы, прошедшие со дня нашей последней встречи, но и те потрясения, которые ему пришлось пережить в эпоху так называемой перестройки. Я знал, что в отличие от многих других партийных и государственных функционеров, которые потеряли точку опоры в эти годы и просто ушли в небытие, Карен Серопович возглавил когда-то его родной завод электромашиностроения и, несмотря на колоссальные трудности, сумел превратить его в стабильно работающее предприятие с относительно налаженной системойсоциального обеспечения трудящихся.
Беседа наша продолжалась около часа. Меня удивили искренность и откровенность, с которыми он рассказывал о положении республики после разрушительных лет перестройки.
Наследство ему досталось в катастрофически кризисном состоянии. Практически не было ни одной области экономики, социальной и культурной сферы, внешнеполитических отношений, где сохранилось благополучие.
Драматичность ситуации заключалась в том, что народ связывал огромные надежды на быстрое улучшение жизни с именем Карена Сероповича, а он, как умный человек и прагматик, не видел в этой обстановке легких решений. Он хорошо понимал, что для выхода из создавшегося глубокого кризиса потребуются многие годы и огромные усилия.
Особой темой в ходе нашего разговора был Нагорный Карабах. Чувствовалось, что это и личная боль Карена Сероповича. Он рассуждал о возможных путях решения Карабахской проблемы, но ни один из них не представлялся легким и очевидным. Очень многое зависело не только от сложившихся к этому времени экономических, политических и военных условий, но и от конкретных политических лидеров, вовлеченных в этот конфликт. В этой связи запомнилось мне высказанное Кареном Сероповичем мнение о руководителе Азербайджана Г.А. Алиеве. Насколько я знал, они никогда не были в особой дружбе, однако Карен Серопович рассматривал Алиева как безусловно позитивный фактор если не в окончательном разрешении Карабахской проблемы, то во всяком случае в сохранении перемирия и возможности проведения переговоров.
Заговорили мы и о Камо Сероповиче. Здесь он заметно оживился. Ему было, по-моему, приятно слышать мое мнение о Камо. «Он у меня очень умный», – заметил Карен Серопович, и в этих словах чувствовались глубокое уважение и любовь к своему старшему брату.
Возвращаясь в свою гостиницу, уже в машине я вспомнил, как заметно отличался Карен Демирчян от своих закавказских коллег, Г.А. Алиева и Э.А. Шевардназде в годы правления Л.И. Брежнева.
Все руководители республик буквально соревновались в непомерном восхвалении Брежнева, в выражении своих верноподданнических чувств к нему. На этом фоне Карен Серопович явно выпадал из общего ансамбля. Его высказывания о Брежневе неизбежно должны были быть и были уважительными, но отличались при этом сдержанностью и, я бы сказал, приличной формой. Это, конечно, не могло не замечаться падким на лесть Генеральным секретарем ЦК КПСС. В последние годы руководства страной Брежневым звания Героя Социалистического Труда были удостоены Э.А. Шеварднадзе и дважды – Г.А. Алиев.
Это при том, что положение дел в Армении было ничуть не хуже, чем в соседних закавказских республиках. В то же время, как известно, К.С. Демирчян, безусловно заслуживший своими делами эту высшую награду государства, так и не стал Героем Социалистического Труда.
Несмотря на свою физическую немощь, Л.И. Брежнев неоднократно посещал Азербайджан и Грузию, где его встречали с поистине царскими почестями. Однако он ни разу не удостоил таким вниманием Армению. Мне кажется, что эти факты не столько являются укором в адрес Л.И. Брежнева, сколько свидетельствуют о высоких моральных качествах Карена Сероповича Демирчяна.
Материал подготовила: Марина Галоян
Использованная литература: А.А.Саркисов “Воспоминания. Встречи. Размышления”
