Онлайн
Наша работа с Нжде в условиях его заключения во внутренней тюрьме КГБ АрмССР не носила следственный характер и не преследовала разоблачительной цели. Мы вели ее как представители разведывательного отдела КГБ.
Шел 1952г. Нжде уже был осужден на 25 лет и к тому времени имел за плечами восьмилетний тюремный опыт.
Добавим, что инициатива проводимой работы принадлежала самому Нжде. Он исходил из возможности использования его авторитета и влияния среди зарубежных армян для консолидации их усилий в борьбе против Турции, так как не исключал вероятности новой войны с последующим геноцидом армян со стороны турок.
«Родина превыше всего» – таким было его патриотическое кредо.
В октябре 1952г. мне стало известно о том, что во внутренней тюрьме КГБ республики содержится знаменитый генерал Гарегин Тер-Арутюнян (Нжде), этапированный из Центральной тюрьмы г.Владимира. Эти сведения я получил от руководства первого отдела КГБ АрмССР, где, в звании капитана, я занимал должность заместителя начальника отделения.
Одновременно я получил приказ присутствовать при беседах с Нжде, проводимых руководителем МГБ республики (речь шла о замминистра полковнике Мартиросе Агекяне) и тщательно фиксировать их содержание с тем, чтобы далее передавать эти документы по инстанциям.
Роль связника между Нжде и руководством Первого отдела была возложена на другое лицо. Моя же миссия заключалась в другом, о чем будет написано ниже.
Чтобы во время бесед быть в курсе дела, я предварительно перечитал имеющиеся в МГБ материалы о Нжде. Тогда же, в числе многих документов периода 1921-22гг., а также материалов о деятельности Нжде в период эмиграции и в годы Второй мировой войны, я обнаружил документ следующего содержания:
Замминистра Государственной безопасности СССР генерал-лейтенанту Савченко С.Р.
г.Москва
12-го октября 1944г. Главным Управлением контрразведки
«Смерш» был арестован в Болгарии (София) и доставлен в Москву один из крупных руководителей партии «Дашнакцутюн» Тер-Арутюнян Гарегин Егишевич, 1886г. рождения, уроженец г.Нахичевань,
Нахичеванской АССР, армянин, болгаро-подданный, с высшим образованием, по профессии журналист, известный под псевдонимом «Нжде». Тер-Арутюнян в ноябре 1946г. был этапирован из Москвы в Ереван, где по март 1948г. находился под следствием.
24-го апреля 1948г. особым совещанием при МГБ СССР Тер-Арутюнян приговорен к 25 годам тюремного заключения. В настоящее время содержится в одной из тюрем МГБ СССР.
Тер-Арутюнян неоднократно настоятельно обращался с заявлением и предлагал свои возможности и усилия в деле организации борьбы против Турции.
Учитывая популярность Тер-Арутюняна в националистических кругах за границей, в некоторых земляческих союзах, полагаем, что он сумеет осуществить свои предложения, используя также созданные им в ряде зарубежных стран националистические организации «Цегакрон» и «Тарон».
Для разработки плана мероприятий по использованию возможностей Тер-Арутюняна считаем целесообразным этапировать его в распоряжение КГБ Армянской ССР.
Прошу Вашего распоряжения
Министр Государственной безопасности Армянской ССР
Полковник С.Корхмазян
После чего мне стало ясно, что к чему.
Первая моя встреча с Нжде состоялась в кабинете замминистра республики, полковника Мартироса Агекяна. Согласно полученному заданию, я сел в углу за отдельным столиком с карандашом и бумагой для записи беседы.
Прежде чем изложить ее содержание, позволю себе поделиться моими первыми впечатлениями от Нжде.
В сопровождении надзирателя (который затем удалился) в кабинет вошел по-военному подтянутый человек приятной наружности, 66 лет, рост выше среднего, с живыми карими глазами, седой, с лысиной. Выглядел он, несмотря на военную выправку, несколько измотанным и подавленным, однако его острая реакция, яркая речь, цепкая память, аналитическое мышление, твердость,умение держаться с достоинством все еще были при нем.
Беседу с Нжде замминистра повел, мягко выражаясь, неэтично. Он прибыл к нам из Москвы, историю Армении знал поверхностно, по-армянски говорил плохо, в то же время вел себя крайне высокомерно, чем возбудил настороженность и явную антипатию Нжде, превосходящего Агекяна по всем параметрам.
Все предварившие беседу вопросы о самочувствии, настрое нии Нжде носили формально-бездушный характер, и ответы на них были соответствующие.
Затем замминистра неожиданно решил пустить в ход «главный козырь» и заявил буквально следующее: «Вы, Нжде, должны быть благодарны нам за то, что, несмотря на ваши кровавые деяния по отношению к большевикам в Зангезуре, мы, тем не менее, сохранили вам жизнь и не расстреляли вас».
Эти слова привели Нжде в ярость. Он вскочил с места и выпалил в лицо Агекяну: «Я наплевал на ваш расстрел. Вы должны понимать с кем имеете дело. Я – Гарегин Нжде, убежденный враг большевизма, посвятивший свою жизнь бескомпромиссной борьбе за свободу и независимость своего народа. Я отстоял Зангезур от турок и турко-большевиков. Неужели я испугаюсь вашего расстрела? Многие пугали меня им, но ничего не добились».
Я, конечно, не ручаюсь за абсолютную точность приведенных здесь слов Нжде, но суть их врезалась в мою память так же, как и вся сцена допроса.
Отмечу, что в тот первый раз, как и в дальнейшем, когда возникали (и нередко!) споры на идейной основе, Нжде – в силу трагичности обстоятельств, в которых он тогда находился, – часто терял терпение, начинал горячиться, превращаясь в комок нервов. В такт своим разящим суждениям он жестикулировал поднятой левой рукой, а правую часто прикладывал к сердцу. Говорил он метко, артистично, эмоционально. Его доводы были логически выверены и труднооспоримы.
Как я уже говорил выше, из-за конфликта с полковником Агекяном Нжде прервал разговор с нами и потребовал возвращения в камеру.
Замминистра ничего не оставалось делать, как, впопыхах вытерев платком пот со своей совершенно лысой головы, удовлетворить его требование.
В свой рабочий кабинет я вернулся в подавленном и удрученном состоянии. Своим необдуманным поведением полковник Агекян в сущности нанес удар по важному делу. Неужели трудно было понять, что разговор с человеком, добровольно изъявившим горячую готовность послужить интересам своего народа в борьбе против общего врага – Турции, не следовало начинать с обвинения его в том, в чем он категорически не считал себя виновным. Разве это – платформа для объединения совместных усилий?
Потом я зашел в кабинет начальника отдела и, не сказав ничего о случившемся, просто попросил его освободить меня, если можно, от этой весьма ответственной ноши. В это время позвонил Агекян и попросил начальника отдела зайти к нему. Через некоторое время после разговора с Агекяном, начальник отдела вызвал меня к себе и сообщил, что он в курсе всего происшедшего и что мне, как включенному в военное мероприятие, было предписано «тянуть лямку» до конца. Тем более что на меня, как свидетеля конфликта, былавозложена миссия сгладить возникшую напряженность.
В те годы в моем характере превалировали больше черты кадрового офицера-артиллериста, чем разведчика-оперативника. Поэтому я решил, что отступить военному человеку – пусть даже в необычном для меня деле – недостойно. Я подумал, что, если и меня постигнет участь Агекяна, то хоть конфликтовать со мной будет сам Нжде, который, после всего, что я прочитал о нем, значительно вырос в моих глазах. У меня возникло желание поработать с ним, пообщаться, найти подход к его исстрадавшейся душе.
Я осознавал, что с таким крупным мыслителем и вспыльчивой личностью, какой являлся Нжде, мне следовало бы вести себя максимально собранно и корректно, спокойно, но не беспечно, быть внимательным, но не заискивающим, идейно выдержанным, но не давить пропагандой, придерживаться максимальной естественности и как можно больше проявлять себя как армянин. Ибо Нжде, будучи опытным политиком, легко отличит истину от фальши.Необходимо было учесть и большую разницу в возрасте. Ему тогда было 66, а мне – 31. Он был боевым многоопытным генералом, мыслителем, философом с громадным опытом жизни и политических сражений, а я – капитаном-фронтовиком, юристом, молодым оперработником с пятилетним стажем и несравненно меньшим общим и политическим кругозором. Об истории и судьбе армянского народа я знал весьма поверхностно, судил о ней однобоко и во многом необъективно. Одним словом, мы были в абсолютно разных «весовых категориях».
Что ж поделаешь, тогда все мы в основном были такие...
Но по отношению к Нжде мы, конечно, находились в несравненно более выгодном положении. Во-первых, с помощью слуховой аппаратуры мы круглосуточно контролировали его поведение в камере. Нжде об этом, несомненно, догадывался, но виду не подавал. Фактор этот был весьма «скользким». Ведь он мог легко «вычислить» любой наш опрометчивый шаг, и тогда нам было бы несдобровать.
Поэтому после каждого прочтения сводки о подслушивании мы должны были всесторонне проанализировать и отработать такую линию поведения, чтобы в беседе с ним не попасть впросак.
Разговор я начал примерно так: «Уважаемый Гарегин, вы в тот день зря с такой обидой восприняли заявление замминистра. Полковник Агекян совершенно не имел намерения оскорбить ваше достоинство и огорчить вас».
В ответ Нжде обрушился на меня, обвиняя в моем лице советские органы госбезопасности в несправедливом аресте и осуждении его на 25 лет тюрьмы. А тут ещеАгекян выступает в роли добродетеля: он, мол, подарил ему жизнь!
«Все вы одинаково воспитаны, у вас нет национального достоинства, вы говорите не как армянин, а как единомышленник Агекяна!» и т.п. Конечно, трудно было оспаривать Нжде – умного, опытного политического бойца. Своей железной логикой он мог сокрушить любого. В той ситуации я мог прекратить разговор и доложить начальству о нежелании Нжде иметь дальше с нами дело. В таком случае все шишки свалились бы на меня.
Несмотря на все оскорбления, я повел себя максимально хладнокровно и продолжил беседу.
Я сказал Нжде, что могу найти слова, чтобы ответить ему в том же духе, но я человек военный, уважаю старших. «Я против вас ничего не имею. Лично мне очень неприятно, что все так произошло. Тем более вы видели, что в кабинете я присутствовал для фиксации беседы и не позволил себе сказать что-либо против вас.
Что касается ваших упреков в моих антиармянских поступках, то я позволю себе с вами не согласиться. Тем более в вашей трагической судьбе я никакого участия не принимал. В 1944г., когда вас арестовали в Болгарии, а затем начались следственные действия против Вас сначала в Москве, а затем в Ереване, я в органах гос- безопасности не работал, а вдали от родной Армении служил в армии, был артиллеристом, командовал батареей и гордился этим. В 1945г. действительно имелось намерение советского правительства объявить войну Турции, тем самым осуществилась бы вековая мечта нашей нации увидеть нашу родину освобожденной. Лично моей радости не было предела. Я рвался в бой, но этого не случилось. Сталин отменил свое решение. Это по существу послужило причиной моего ухода из армии. Теперь вот уже несколько лет
служу в разведке – на опасном участке тайного фронта борьбы против Турции. Доказательством тому – моя готовность принятьвместе с вами участие в разработке важного оперативного мероприятия, опять же направленного против Турции». И далее я продолжил: «Уважаемый генерал! Вы родились на берегу Аракса, а я –Севана. Мои предки такие же араратские армяне. Они переселились сюда из района иранского города Маку через Нахичевань, преодолев долгий, тяжелый путь. Они были пленниками кровожадного султана Гамида. Мое имя Ваче. Имена моих сыновей – Месроп и Ваагн, а не какие-нибудь Володик или Фрунзик».
Нжде поправил меня: «Ваше настоящее имя не Ваче, а Вачаган».
«Ваше имя, Нжде, я впервые услышал из уст моей матери, в начале тридцатых годов. Какие у меня могут быть нечестные намерения по отношению к вам? Не стоит удивляться, что я и мои сверстники не состоим в рядах дашнаков, ведь я родился в 1921г., при советской власти в Армении. Если бы дашнакам удалось удержаться у власти до нынешних времен, то, возможно, у нашего поколения была бы иная судьба – не берусь предсказать – лучшая или худшая». Нжде внимательно выслушал меня, разумеется, поверил в мою искренность и заявил: «Прежде чем мы с вами приступим к делу, я настоятельно требую, чтобы со мной встретился нахарар.
Прошу об этом доложить вашему начальству».
Затем Нжде высказал претензии по поводу невнимания к состоянию его здоровья. По его словам, о том, что в Ереване он еще более ослаб, он говорил офицеру-связнику1 и просил назначить
ему курс инъекций.
Я, соответственно, обо всем доложил начальству, потом срочно связался с врачом внутренней тюрьмы – подполковником медслужбы Окоевым, и передал ему просьбу Нжде, которая им была
выполнена. Не считаю лишним представить вниманию читателей акт о
состоянии здоровья Нжде на тот период.
Акт медицинского освидетельствования здоровья
аключенного Тер-Арутюняна Г.Е.
Мы, нижеподписавшиеся: Начальник санитарного отдела МГБ Армянской ССР, подполковник медслужбы Мелик-Пашаев
М.А., врач-невропатолог поликлиники и санотдела МГБ Армянской ССР, капитан медслужбы Чимишкян А.И. и врач внутренней тюрьмы МГБ Армянской ССР, подполковник медслужбы Окоев Г., осмотрев заключенного Тер-Арутюняна Г.Е., составили настоящий акт при амбулатории внутренней тюрьмы МГБ Армянской ССР 24 марта с.г., причем обнаружили следующее:
Заключенный Тер-Арутюнян Г.Е., 1886г. рождения, жалуется на: общую слабость, постоянные головные боли, особенно при всяких физических движениях, забывчивость, иногда мелькание черных кругов перед глазами, на боли в нижних конечностях, главным образом левой ноги, при ходьбе теряет равновесие, шаткая походка, шум в ушах, левым ухом слышит плохо, боли в области печени и желчного пузыря, сон тревожный, просыпается по утрам с головными болями. Постоянные боли в области сердца и левойверхней конечности, чувство онемения, ползания мурашек и дрожание левой руки.
Болел брюшным и сыпным тифом в 1914г., туберкулезом – в 1914г., малярией и ревматизмом в 1912г. Дважды ранен в боях с турками.
Заключенный Тер-Арутюнян Г.Е. выше среднего роста, правильного телосложения, видимые слизистые оболочки слегка бледновато окрашены, склера желтовато окрашена, подкожный жировой слой удовлетворительно развит, мышцы дряблые.
Имеются боли при ощупывании мышц верхних и нижних конечностей, хруст в области коленных суставов, пальцы верхних конечностей припухшие в суставах и не полностью сгибаются.
Язык обложен, влажный, имеется воспаление десен. Отсутствуют 14 жевательных зубов, 4 остальных зуба шатки, обнажены.
При исследовании внутренних органов обнаружено следующее: в области легких звук коробочный, дыхание ослабленное, местами прослушиваются сухие хрипы. Границы сердца увеличены в поперечнике на 2 поперечных пальца с обеих сторон, тоны очень глухие, пульс – 88 в минуту, твердого наполнения. Кровяное давление 250/100.
Видимые сосуды склерозированы, извилисты, уплотнены. Печень увеличена на два поперечных пальца, выступает из-под реберной дуги, край плотный, болезненный. Область желчного пузыря болезненна при ощупывании. Селезенка не прощупывается. Живот мягкий, при ощупывании имеются боли по ходу толстой кишки слева. Стул через день-два.
Неврологический осмотр: зрачки равномерны, узки, реакция на свет вяловата, отмечается сглаженность левой носогубной окладки. Левый угол рта отстает. Легкая гипертония мышц левой конечности, больше левой верхней конечности. Выраженный интенсионный тремор пальцев левой кисти. В позе Ромберга неустойчив. Брюшные рефлексы еле получаются, сухожильные рефлексы на нижних конечностях не вызываются.
Менангальных симптомов нет.
Заключение: Заключенный Тер-Арутюнян Г.Е. страдает гипертонией, общим атеросклерозом, миокардиосклерозом, хроническим воспалением печени и желчного пузыря, хроническим ревматизмом и хроническим колитом.
Режим: Допрос производить не более трех часов в день, с вызовом в кабинет следователя.
Диета: Молочно-растительная
Лечение: медикаментозное
1. Люминал – 0.03
Папаверин – 0.02
Диуретин – 0.3
Три раза в день по порошку N30
1. Глюкоза по 20.0 внутренне, через день всего 10 раз.
2. Пиявки один раз от 6 до 8 штук в области сосцевитого
отростка
Начальник санотдела МГБ Арм.ССР
подполковник м/сл. Мелик-Пашаев М.А.
Врач-невропатолог поликлиники и санотдела МГБ
Арм.ССР капитан м/сл. Чимишкян А.И.
Врач В/тюрьмы МГБ Арм.ССР
подполковник м/сл. Окоев Г.
25-е марта 1952г.
г.Ереван
Думаю, этот медицинский акт наглядно свидетельствует о
величии духа этого человека, продолжавшего, несмотря на заключение и тяжкие недуги, сражаться во имя торжества своих патриотических идеалов.
Продолжение следует…
Материал подготовила: Марина Галоян
Использованная литература: ГАРЕГИН НЖДЕ И КГБ. ВОСПОМИНАНИЯ РАЗВЕДЧИКА
