Онлайн
Этот деятель искусства являлся одним из неутомимых актеров армянского театра, занявшим в 1910-1920-х гг. выдающееся место также и в русском и французском кино. Его биография была бурной и романтичной, зачастую театр и жизнь в ней переплетались. Он оказывался в невероятных ситуациях, переживал взлеты и падения в удаче и славе. Его имя упоминали многие из армянских писателей, эта колоритная личность стала героем литературных произведений.
И актер, и военный
Ашо (Аршавир) Шахатуни (1885-1957) происходил от одного из дворянских родов Восточной Армении. Отец – полковник Вагаршак Шахатунян, являлся начальником Александропольского уезда и основателем Вагаршапатского театра. Детство Ашо прошло в Александрополе, Новом Баязете, Гандзаке и Ереване. Учился он в Тифлисском Михайловском военном училище. Был назначен на службу в Баку, где в 1905 г., во время армяно-татарских столкновений, бывшему под его командованием полку было приказано открыть огонь по запершимся в церкви армянам. Пытаясь избегнуть греха убийства соотечественников, Ашо отговорился нездоровьем, однако командование не поверило, и он был препровожден в военный трибунал. И только благодаря стараниям одного из влиятельных друзей его брата по отцу – Геворка Шахатуняна суд так и не состоялся. Но Ашо все-таки удалили из полка. Перейдя на работу в одну из бакинских контор, питавший с детства большую любовь к театральному искусству Ашо начал принимать участие в представлениях местных любительских и профессиональных театральных трупп. Впечатляющая внешность и яркий актерский талант с самого начала обеспечили ему успех. Выдающийся режиссер американского театра и кино Рубен Мамулян вспоминал о нем следующим образом: «Ростом более шести футов, широкоплечий, он имел походку, совмещавшую одновременно гибкость тигра и грациозность коня. Это очевидно, что он был красив. Он был темпераментным, темноглазым, с гордым орлиным носом и выразительными черными бровями. Он был мечтой всех молодых девушек и женщин, а у мужчин же вызывал зависть». Шахатуни был первым Ромео армянской сцены (Шекспир, «Ромео и Джульетта»). Его считали самым «модернистским» из армянских актеров-реалистов и называли армянским Сашей Гитри.
В составе армянских театральных трупп он выступал с гастролями в Москве, Петербурге, Ростове, Екатеринодаре, исполняя главные роли в десятках постановок. Во время же гастролей в 1912г. на Северном Кавказе, представитель московской киностудии «Ханжонков и Ко» сделал Ашо предложение сниматься в кино. Ему была предложена роль Казбича в кинофильме «Бела», который, в связи со 100-летием со дня рождения Михаила Лермонтова, снимал Александр Громов. В то время киноискусство считалось еще несерьезным занятием, поэтому Шахатуни сначала колебался – стоит ли давать согласие? Однако горячий характер героя, его мастерство в вольтижировке и фехтовании (а быть может и гонорар в 2000 рублей, который он едва ли мог бы за целый год заработать в театре) были весьма соблазнительны, и актер согласился. С другой же стороны, ему сказали, что его удача в кино принесет честь армянского народу у чужих. «…синема, к которому я относился с предубеждением как к искусству, давала мне возможность поехать в Москву и исполнить мое желание – изучить вблизи систему Станиславского», – в дальнейшем признавался актер.
За Казбичем последовала роль Шамиля в «Покорении Кавказа» Волкова. Когда Ашо, загримированный и с чалмой, как легендарный имам, проезжал через одно из сел Дагестана, окруженный свитой мюридов, толпа поклонялась ему, крича: «Да здравствует наш имам!». Эта масса присутствовала на съемках фильма, и во время сцены взятия аула Гуниб, где Шамиль сдается Лазареву, толпа горцев повалилась на колени и стала рыдать. Касательно этой роли «Русская мысль» написала: «Темперамент армянского актера Шахатуни подобен моменту разыгравшейся бури в кавказских горах». Таким образом, Ашо Шахатуни стал одним из видных представителей досоветского русского кинематографа и одним из первых армянских киноактеров. Он считался образцом кавказской красоты, в отличие от снимавшихся в русском кинематографе Амо Бекназаряна (Амо Бек) и Ваграма Папазяна (Эрнесто Ваграм), у которых были европейские типажи. Потому-то его экзотическая красота, горящие, демонические глаза, бурный темперамент проявлялись главным образом в фильмах на кавказскую тематику: в иных лермонтовских экранизациях Александра Волкова – в «Беглеце» (Селим) и «Хаз-булате», а также в фильмах «Измаил бей» (в одноименной роли), «Ревность», «Буря», «Шуба Венеры» и др.
Ереванский озорной комендант
В 1910-х гг. на протяжении четырех лет актер обучался в студии Московского художественного театра, слушал лекции Станиславского и Немировича-Данченко. Но это были годы жизни и смерти армянского народа, и потому Шахатуни на время взял в театре и кино перерыв. Вспомнив о своем военном прошлом, он в 1918 г. возвратился в Армению и служил на фронте. Он принял участие в таких имевших судьбоносное значение для армянского народа сражениях, как Сардарапатское и Баш-Апаранское, благодаря которым было сорвано продвижение турок вглубь Восточной Армении. Будучи утвержденным на пост ереванского коменданта, он развернул в тылу важную деятельность. В 1919 г. под его контролем 28 мая было осуществлено празднование независимости. «За обеспечение порядка и законности в процессе проведения всего мероприятия, выражаю благодарность коменданту города», – в одном из государственных указов написал министр образования Г.Мириджанян. Не называя имени, о Шахатуни упомянул писатель Костан Зорян в своем романе «Корабль на горе»: «Из военных, наиболее оживленным был комендант Еревана – бывший актер. Веселясь, он тому или иному шептал шутки, громко смеялся, постоянно пребывал в движении. Комендант Еревана начал рассказывать самые невообразимые и смешные истории и уверять, что Бог свидетель тому, что истории не ложны, а правдивы».
Реальным фактом являлось свидетельство писателя Гургена Маари: «Знаете ли вы, что сделал комендант Шахатуни? Взобравшись на лошадь, въехал в ресторан «Ориент», купил десять порций плова с рисом и изюмом и накормил лошадь…». Этот факт был в дальнейшем запечатлен в Арменкино, в созданном режиссером Патваканом Бархударяном фильме «Кикос» (1931), где представлялись события 1918-1920-х гг. в Армении. Известна также и иная интересная история из жизни Шахатуни этого периода. Во время своего комендантства благодаря своему актерскому таланту, Шахатуни удалось предотвратить кровавое сведение счетов. Узнав, что собравшиеся на станции военные хотят войти в только что прибывший на станцию поезд и подвергнуть террору находившихся там их противников, он пошел на станцию и, встав перед военными, начал декламировать… монолог Уриэля Акосты. Все, пораженные, слушали его, не понимая того, какую связь имеет его непонятная речь с данным моментом. В конце Шахатуни притворился, что у него плохо с сердцем, попросил воды… военные, смешавшись, попытались помочь своему любимому коменданту, а поезд тем временем незаметно удалился.
…Ереван был набит беженцами из Турции, был голод. Шахатуни, узнав, что в распоряжении находящегося в Ереване персидского хана из города Маку находилось 20 вагонов зерна, решил схитрить. Он заказал одному ювелиру стереть с ордена Станислава русского двуглавого орла, а на его место поставить голову льва или звезду. Потом эту «медаль» торжественно вручили хану из Маку. Тот, очень растроганный вниманием, спросил, не может ли чем-то быть полезным Армении. Тогда Шахатуни предложил ему продать свои 20 вагонов зерна. «Продам 30!», — ответил хан. Хитрость удалась на все сто!
В эмиграции
В качестве члена партии дашнакцутюн, являвшейся противником большевиков, Ашо Шахатуни после установления в Армении советской власти был вынужден эмигрировать. Сначала он поехал в Константинополь, где вновь стал функционировать имевший богатые традиции армянский театр. Ашо, со своим амплуа первого любовника, принял участие в ряде постановок. Помимо того, что он пользовался любовью местной публики, он еще и вступил в любовную связь с одной молодой бельгийкой, бывшей замужем за состоятельным турком. Попавшись в уготованную последним западню, он был арестован по обвинению в убийстве и, при посредничестве союзников-англичан, с большим трудом освободился от турецкой смертной казни… Этот замешанный на интриге эпизод нашел свое отражение в рассказе русского писателя Ивана Гвоздева-Голенко «Боги никогда не ошибаются».
Перебравшись в 1923 г.в Софию, Шахатуни сыграл один театральный сезон на русском языке в болгарском театре. Затем он уехал в Париж с целью дальнейшего отъезда в Америку, однако окончательно обосновался во Франции. В 1920-1930-х гг. он находился в центре армянской театральной жизни Парижа. По свидетельству очевидца, выступавший в Париже великий мастер армянской сцены Ваграм Папазян был вынужден разделить овации зрителей в драме Шиллера «Разбойники» с Ашо Шахатуни, исполнявшим роль Франца Моора. «Это стало своего рода состязанием между двумя великими артистами. Обнявшись на сцене, они разделили между собой аплодисменты и цветы возбужденных зрителей. Папазян, казалось бы, чувствовал себя как-то оглушенным. Он в своей актерской карьере не привык к тому, чтобы разделять с кем-нибудь аплодисменты». В дальнейшем, в своих мемуарах Папазян следующим образом высказался об Ашо: «В каждом уголке мира – где бы он не находился, благодаря своему инстинктивному женопочитанию и привлекательной внешности, он жил веселой и возвышенной жизнью… Оратор, автор, комментатор, телохранитель, офицер, военный, опытный танцор и гример, актер для всех мировых ролей…. опытный и искусный».
Снова на экране
Парижская киностудия «Сине Роман» в 1926 г. сняла фильм по мотивам романа Жюля Верна «Мишель Строгофф». Постановщик – русский эмигрант Всеволод Туржанский, который еще с московских времен был близок с Шахатуни, призвал последнего принять участие в конкурсе на роль Ивана Огарева. И из 11 участников первенство завоевал именно он. Огарев был тем отрицательным персонажем, который выдал героя фильма – Мишеля Строгоффа, в 1860-х гг. отправившегося по заданию царя в Иркутск, киргизскому хану, пленившему и ослепившему его. Весной 1927 г. Шахатуни принял участие в премьере фильма в Болгарии, на которой присутствовал и сам престарелый Иван Огарев.
…Три американских путешественника 19 января 1928 г. в центре Корсики – в Аяччо, стали очевидцами горячей борьбы между разбойниками и сторожами. Они в ужасе возвратились в город и рассказали об увиденном. Полицейские поспешили на место происшествия и увидели главаря разбойников одного – без разбойников и сторожей. Он был занят гримированием перед зеркалом. Оказалось, что происшедшее являлось всего лишь репетицией, а главарем разбойников был Ашо Шахатуни – исполнявший роль друга детства Бонапарта, ставшего впоследствии его кровным врагом – Поццо ди Борго, в фильме Абеля Ганса «Наполеон». Причем, с этим фильмом связан и иной случай. Во время съемок Шахатуни упал с лошади и потерял сознание. Врач его обследовал и заявил: «Кажется, он умер». При этих словах Ашо в полусознательном состоянии, в соответствии с кавказской традицией, ударил себя по носу, для предотвращения кровоизлияния в мозг. Через два дня он встал на ноги, но эти два дня был онемевшим. Подобный поступок бывшего военного привел в изумление французов.
Сам же актер в одном из своих писем рассказал об ином эпизоде, связанном со съемками «Наполеона». Согласно фильму, его герой, раненный во время перестрелки с жандармами в корсиканском ущелье Сандинери падает и, глядя на закат, произносит: «О моя родина, как ты прекрасна!». «Я играл эту сцену так, — писал Шахатуни, — как не играл никогда в жизни… Солнце постепенно падало в море… На морские волны же пали многочисленные краски божественного живописца… Со слезой на глазах простонал: «О, как ты прекрасна, Корс…». И немного погодя сказал громче по-армянски: «Но страна моя, со своим Севаном, со своим святым Эчмиадзином гораздо более прекрасна». В первый раз ущелья Сандинери отозвались и говорили на армянском».
Кстати, во Франции Шахатуни вторично сыграл на экране роль Шамиля в фильме эмигрировавшего во Францию постановщика Александра Волкова «Белый дьявол» (1929 г.)., по повести Льва Толстого «Хаджи-Мурат».
«Для меня началась новая жизнь, — писал Шахатуни, — мой дебют в синема был блестящим. Наполеон, Мишель Строгофф и др. дали имя, деньги, удачу. Мое имя проходило во всех газетах. Париж, Нис, Берлин – везде мой успех был велик, великие любили меня, а женщины – бегали за мной». Листая прессу того времени, мы убеждаемся, что слова Шахатуни не были преувеличением. Уже в 1927 г. «Сине магазин» назвал его актером «высокого класса и великолепной школы».
Шахатуни сблизился с известными кинодеятелями – Рене Клером, Жаном Эпштейном, Жульеном Дьювивье, Лоуренсом Оливье. Причем, прибывший с визитом в Париж Сергей Эйзенштейн, встретив в киностудии «Эпиней» Шахатуни, удивился, увидев там кавказского актера и сказал ему: «Ваше место на Кавказе – в Тифлисе или в Ереване. Там Вы будете на первых ролях». Произнося эти слова, Эйзенштейн не мог знать о том, какие раны должны были вновь открыться в сердце Шахатуни, который всю жизнь испытывал уколы совести из-за своего нахождения вдали от родины…
В роли национального героя
В 1929-1930-х гг. в ряде городов Франции была представлена игровая лента «Андраник», которую снял Шахатуни в парижской студии «Арменфильм». В фильме он исполнил параллельно роли армянского народного героя Андраника и его отца. В годы первой мировой войны Шахатуни был лично знаком с полководцем Андраником. Этот фильм представляет собой страницу из истории самообороны армян против Османской империи, рассказанной Шахатуни с большой ясностью и без претензий. Одновременно «Андраник» не являлся собственно представлением жизни армянского полководца, но по его имени был создан любовно-приключенческий кинофильм.
Фильм произвел на армянство противоречивое впечатление. И национальные страсти довольно долго не утихали вокруг него. Одна армянская газета Франции, отмечая недостатки кинофильма (слабое представление армянской самообороны, замена турок на курдов, представление армянского крестьянина и армянского села в качестве чрезмерно жалких) в то же время оценила его высоко. Французская периодика «Комеди» в 1929 г. писала следующее о фильме «Андраник»: «Снятое Ашо Шахатуни, это произведение имеет ту ценность, что оно не фальшиво, чем превосходит себе подобных. Постановщик не искал больших впечатлений. Работа будет более выигрышной, если рассматривать ее в качестве кинооды во славу нации. И в самом деле, «Андраник» был призван рассказать о родине множеству рассеянным по всему миру армянам. Киноискусство благодаря «Андранику» приобрело новое и не менее интересное произведение».
Вне экрана, в качестве гримера
Звуковое кино в значительной мере помешало кинокарьере Шахатуни. По причине неважного владения французским, он не сумел продолжить съемки. Актер продолжал выступать в театре (в 1932 г. принял участие в театральном представлении «Самсон» русской труппы Парижа), навсегда будучи убежденным, что театр в качестве искусства остается выше, чем кино. Однако, не желая рвать связи с кино, Ашо Шахатуни посвятил себя гримерному искусству, представ впервые в этом качестве в фильме Рене Клера «Миллион» (1931 г.). Шахатуни гримировал исполнителя роли Иисуса Робера ле Вигана, в произведшем в свое время большой шум кинофильме «Голгофа» (1935 г.). Некоторое время он был гримером в студии «Пате» и руководил салоном красоты «Элизабет Арден», хорошо зарабатывая и помогая оказавшимся в стесненных обстоятельствах друзьям. Однажды, в «Элизабет Арден» был организован конкурс «Джоконда», во время которого гримеры должны были придать девушкам облик Моны Лизы. За 40 минут Шахатуни превратил обыкновенную девушку в бессмертную героиню Леонардо. Ашо также принадлежало гримерное изобретение, называемое «трант икс», которое считалось для того времени революционным. Это изобретение было открыто совершенно случайно и относилось к устранению морщин на картинах. Пресса отмечала, что никто до Шахатуни искусство макияжа не доводил до такого совершенства. Уже в 1933 г. португальская пресса называла его «великим гримером», а в 1939 г. французский «Журнал де ла Фам» – мировым профессиональным гримером. Шахатуни иногда писал статьи, посвященные искусству грима. По данным на 1953 г., из 60 гримеров, работавших на французских киностудиях, как минимум 40 являлось учениками Шахатуни. В 1949 г. в одном из интервью легендарное лицо французского экрана Жан Маре говорил о Шахатуни следующее: «Могу сказать, что он являлся одним из лучших гримеров Франции, но уже постарел, и во время гримирования руки несчастного трясутся…».
Скрипач со сломанной скрипкой
Благодаря своему жизнерадостному, коммуникабельному, непосредственному и великодушному характеру Шахатуни был любим в своем окружении. Однажды французский режиссер Марсель Л’Эбрен спросил Ашо о том, что означает Шака (французская форма имени Шахатуни). «Шутка», — ответил Шахатуни. «Именно в этом состоит причина того, что наш любимый Шака всегда является веселым, в соответствии со своим именем», — со смехом сказала актриса Аннабелла. А выдающийся режиссер Абель Ганс сказал о нем: «С ним чрезвычайно легко работать. Он настолько добр, настолько честен, что работа с ним приносит настоящее удовольствие и более того – под его руководством можно осуществлять прекрасные работы». Шахатуни всегда интересовался положением своих нуждающихся друзей, многие армяне и русские сумели при его поддержке выступать в небольших ролях в различных фильмах.
И только сам актер всю жизнь мучался от уколов совести, что после участия в сражении под Сардарапатом он, «подобно дезертиру, покинул родину и уехал. Я должен был остаться там, остаться, чтобы принять участие в творческом подъеме и работе народа моей страны нацеленной на ее благоустройство. Для меня уже слишком поздно, чтобы поехать туда. Потому что, естественно, я не хотел бы воспользоваться плодами пролитого пота, в котором у меня нет своей доли».
В 1952 г. один французский журналист, посетивший впавшего в большую депрессию после смерти любимой жены, получившего инсульт и по этой причине запершегося дома Шахатуни, написал: «Сегодня имя Шахатуни большинством зрителей забыто. «Я больше не могу идти в студии, вдыхать ту атмосферу, где я всегда жил. Я одинок со своими воспоминаниями». Он был убежден в том, что «если бы я ступил своей ногой на родную землю, то я немедленно бы излечился, и прежний Шахатуни вновь явился бы перед вами». В 1955 г. он написал своему другу актеру Арману Котикяну, переехавшему в Армению: «Основная причина моей болезни и нервного напряжения в том, что я лишился почитаемой мною родины и когда я серьезно задумываюсь… то чувствую, что я в своей жизни совершил одно преступление. Оно состоит в том, что я покинул родину и удалился с ее священной земли… Я здесь одинок со своей сломанной скрипкой, на которой не могу играть, и на которой осталась одна струна…».
Но какими бы тяжелыми ни были последние годы жизни Шахатуни, выдающийся артист напрасно сожалел, так как в Армении сталинских времен ему также была бы уготована та печальная участь, которая постигла многих армянских деятелей искусств-репатриантов из Франции – ссылка, расстрел, изоляция… Ашо Шахатуни скончался в 1957 г. в Париже, оставив свое имя в истории армянского театра и военной истории, так же как в русском досоветском экране и французском кино…
Источник – anunner.com.
